Мне нужно быть готовым и к этому…
Внешне дача выглядела безлюдной. Только сразу же можно было разглядеть притаившуюся за кустами машину похитителей.
Попрощавшись с подбросившим до места водителем, я обождал, пока он уедет, и, пригнувшись и приведя пистолет в боевое состояние, пошел в обход сада, собираясь перелезть через забор и успеть предупредить массовое уничтожение свидетелей до того, как начнется «дипломатическая» встреча.
Так оно и получилось – легко преодолев хилый забор и пообещав поставить свечку своей лени, которая помешала мне этим летом улучшить его до состояния непролезаемости, я крадучись подошел к заднему окну, обычно прикрытому занавеской изнутри.
Так оно было и на сей раз; я прильнул к окну и стал пытаться разглядеть, есть ли в комнате кто-нибудь.
Кажется, меня никто не ждал, причем я знал, как пролезть в это окно, и не раз опробовал на практике, когда забывал или терял по природной рассеянности ключ от входной двери.
У этой оконной рамы одна хитрость – стекло закреплялось гвоздиками снаружи. Поэтому, если их отогнуть или выдернуть, оно просто вынималось и сквозь образовывающуюся дыру можно было с успехом пролезть, если снять крутку.
Что я и сделал, завернув стекло в снятую одежду.
Никто не услышал моего вторжения, и никто не отреагировал на него – потому что, как выяснилось (сразу же по прослушиванию), все семеро, находящиеся на втором этаже моей дачи, в маленьком «зале», были заняты весьма интересным делом.
Я снял обувь и на цыпочках поднялся до безопасного места, предварительно осмотрев первый этаж.
Вещи приехавших аккуратно лежали на своих местах, на столе виднелись остатки неубранного обеда, а тем временем наверху шел разговор.
– …И ты скажешь, сука, кто еще принимал в этом участие! – Голос Катечки был искажен до неузнаваемости ненавистью и злостью, пропитавшими его; казалось, сейчас она вцепится в горло той, кому задавала вопрос.
– Я уже ответила, что никакого отношения к смерти твоих родственников не имею. – Голос «Наташи», наоборот, был подчеркнуто спокоен и холоден, как будто пленницей была не она, а сама Катерина. – Если вы развяжете меня и перестанете так себя вести, мы сможем продолжить наш разговор в более конструктивном и верном ключе.
«Бедная Валентина Павловна, она и вправду считает, что с любым человеком можно вести цивилизованную беседу», – вздрогнув при звуке удара, подумал я.
Валентина вскрикнула, потом негромко застонала. Наступила тишина.
– Ты потише, что ли, – посоветовал незнакомый мужской голос, скорее всего принадлежащий Мише Наумову. – Так ты от нее ничего не добьешься. Я ее знаю, она баба упрямая.
– Не выхрюкивайся, – в бешенстве ответила Катечка. – Она мне все расскажет!
Тут в моем сознании забрезжило смутное воспоминание, догадка – и я вспомнил один из ярких фактов в биографии Мадам Наташи – ее косвенная (или прямая, хоть и не доказанная) причастность к убийству семьи Козорезовых, которые не хотели уезжать с выбранной земли…
Теперь многое становилось понятным… но не все.
– Она потеряла сознание, – коротко просветила всех Ирина, и в голосе ее было показное безразличие.
– Очнется, – уверенно ответила Катя. – Марин, сходи за водой.
Марина начала спускаться, я подался назад и, неуклюже спрыгнув с лестницы, спрятался за дверью, ведущей в кухню; Марина вскрикнула от неожиданного звука падения и объяснила:
– Там кто-то есть!
В эту секунду в дверь громко долбанули, забыв о звонке, и тут же распахнули ее вторым ударом ноги; это произошло совсем рядом со мной, так как вход в дачу и находился рядом с дверью на кухню. Угроза мгновенного раскрытия матерого дачного резидента Мареева заставила меня вжаться в висящие за дверью пару фартуков и полотенец; в щелку я, однако, пытался наблюдать, уподобляясь пошлым суперагентам американских боевиков, – и там увидел потрясающую картину: некто серьезных размеров, в камуфляже и с автоматом наперевес, рвался вперед и наверх, мельком оглядев кухню. Лицо его поразительно напоминало некоего Матвея Гановера по прозвищу Хлыщ, фотография которого лежала у меня в кармане. За ним следовали еще двое почти таких же, но незнакомых.
Они также рванулись наверх, и в общей суматохе криков и даже пары предупредительных выстрелов голоса Гановера и его парней звучали голосами победителей.
– Сидеть всем! – рявкнули сверху, скорее всего, это и был сам Хлыщ.
– Пристрелю, как собаку! – прикрикнул он на кого-то, кто, очевидно, попытался незаметно двинуться.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу