Наталья Андреева - Королевы умирают стоя, или Комната с видом на огни

Он же предложил поужинать, открыл шампанское, Анна молча, один за другим, выпила целых три бокала, но после того, как почти месяц увлекалась водкой, вино ее не брало. Малиновский тоже выглядел абсолютно трезвым и не сказать, чтобы довольным.

– Ну, это все? – спросила наконец Анна.

– Что все?

– Я тебе больше не нужна?

– Да ты и сегодня была мне не особенно нужна. От тебя в постельных делах мало толку. То ли Володя ничему не хотел учить, то ли ты такая бездарная ученица. – Он первый раз за все это время упомянул имя Ленского, и то с откровенной злобой.

– Мстишь? Хочешь отыграться, понимаю. Только мне все равно, могу тебя тоже огорчить: мне было приятно, и только. Америку ты для меня не открыл. Даже Европу.

– А ты та еще штучка! Я думал, ты теперь от меня не отстанешь. Сама будешь просить, чтобы время от времени я появлялся в твоей спальне. И очередь займешь.

Анна рассмеялась, впервые с того дня, как умер Ленский, громко и откровенно:

– Денис! Ты неподражаем! Прелесть моя! Скажи, ты можешь говорить с женщиной о чемлибо, кроме себя и собственной неотразимости?

– Тебя домой отвезти? – Малиновский разозлился.

– Может, в доме найдется еще одна спальня? Ты выпил, а Пятницкое шоссе не лучшее место для поездок в ночное время.

– Обо мне заботишься или о себе?

– Я просто очень хочу спать, и у меня нет сил добраться до своей постели. Только в соседнюю комнату. Здесь не хочу оставаться, боюсь помешать очередной претендентке. Вдруг тебя по ночам посещает Зубная Фея или Женщина в белом? Я уверена, что всех привидений женского пола в этом доме ты уже успел соблазнить.

– Все. Хватит. Пойдем, отведу тебя спать на другой этаж.

– Я всегда умела добиваться своего.

Денис невольно напрягся, но ничего не сказал, прихватив из шкафа комплект чистого постельного белья, отвел Анну в гостиную на первом этаже, бросил на диван теплый плед:

– Домработница давно спит, придется стелить самой. Не забыла, как это делается?

– Справлюсь.

Малиновский тут же ушел, Анна дождалась, когда стихнут шаги на втором этаже, и только тогда позволила себе разреветься. Она испугалась, что если Денис будет повторять свои попытки еще и еще, то она успеет к нему привязаться. Но такого мужчину ей не по силам удержать. Это все равно что хватать горстями сухой песок на пляже и пытаться строить из него дом. Денис утекал бы сквозь пальцы, и чем сильнее она пыталась бы этот песок собрать, тем скорее просыпала все.

Денис всетаки вернулся в ее дом. Да, он приехал еще раз, потом еще и еще. Он уже не отвозил Анну к себе на дачу и не скрывал от обитателей дома своих с ней отношений. Все происходило в ее спальне, на том же этаже находилась Сашкина комната, рядом, в бывшей спальне Ленского, жила мать, и Анна отчегото стеснялась перед родными своего увлечения Малиновским. Стеснялась потому, что теперь отдавалась ему, испытывая самую настоящую страсть. Но поделать с этим уже ничего не могла.

«Кто я ему? Постоянная любовница? Неожиданное увлечение? Женщина, которой он сбивает оскомину после роскошных фотомоделей? Почему он приезжает, и почему я его жду?»

Она действительно ждала. Снова начала красить волосы в рыжий цвет, ухаживать за кожей, часами разбирать наряды. Она даже готова была вернуться к карьере певицы, если бы он попросил. Ее страсть к Малиновскому становилась все больше и больше похожей на болезнь. На тяжелую, постыдную болезнь.

Деньги им были попрежнему нужны, но вместо того, чтобы продать дом, Анна продала квартиру матери и одну из машин, оставшихся после Ленского. Она получила за них гораздо меньше, чем ожидала: после кризиса все экономили. На какоето время вырученных средств должно было хватить, но Анна подумывала о том, чтобы продать «Эсмеральду». Их огромный дом напоминал корабль, получивший огромную пробоину в борту, а вместе с ней и ощутимый крен, хотя и держался еще на плаву. Парк основательно зарос и потерял свой элегантный вид, вход на третий этаж был окончательно заколочен, комнаты во всех флигелях тоже. С Анны спрашивали только одно: деньги. Она же не знала, где их можно достать. Всем было плохо, всем тяжело. Так прошел год.

Анна была поглощена своей страстью к Денису. От скуки и одиночества целыми днями думала только о нем одном. Ему удалось сделать то, чего не смогли другие: развратить ее и приучить все свои проблемы решать в постели, в маленькой спальне, выдержанной в бежевых тонах. Она была крайне удивлена, что сумела его задержать надолго. По ее подсчетам, Малиновский должен был исчезнуть еще полгода назад. Она тосковала одна, постоянно вспоминая их короткие встречи, которые проходили по одному и тому же сценарию: ужин, постель, а под конец неизменная ругань. Анна каждый раз давала себе слово измениться, сдерживаться и молчать, но вновь срывалась, начинала язвить и высмеивать свою же к нему страсть. Словно задалась целью таким способом изгнать его из своей жизни. Он злился, уезжал, иногда даже посреди ночи, громко хлопнув дверью, но вскоре вновь возвращался. Анна даже предполагала, что именно такое ее поведение и удерживает Дениса вот уже целый год. Все остальные женщины ни разу не гладили его против шерсти, и для Малиновского стало делом принципа превратить и ее в податливую ласковую кошку. Она была уверена, что как только это случится, Денис тут же ее бросит и никогда больше не появится.