Светлана Гончаренко - Частная коллекция ошибок

— Какие перья?

Артем усмехнулся чуть свысока. Наконец он хоть чем-то сразил эту девчонку!

— Перистые облака. Значит, близко непогода, — пояснил он. — Это клочья, которые оторвались от циклона. Видела фотки со спутников? На них циклон на воронку похож или на клубок…

— Ясно! Это еще в школе проходили, — перебила Варя и закрыла ему рот теплой ладошкой.

Она всегда все понимала с полуслова. Она все запоминала и все знала, так что Артем рядом с ней чувствовал себя неуклюжим тугодумом. Она легко выкручивалась из любых передряг. Она на ходу придумывала разные каверзы, вертела людьми как хотела, и никто не мог поверить, что милая девочка с трогательной французской косичкой заварила всю эту кашу. У нее такой ясный взгляд! К тому же ей всего девятнадцать лет.

Артем влюбился в нее моментально — наверное, потому, что она так захотела. Она умела делать и это. Артем считал, что все, кто видел ее хоть мельком, мечтают ее заполучить. Он не хотел ее упустить и в тот же день снял квартирку на Театральном бульваре. Через неделю Варя пришла к нему на эту квартирку. Просто попить чаю пришла, но с нею была большая сумка на колесиках. В сумке оказалась не только зубная щетка и ночная сорочка (сорочки как раз не было!), но и новое платье, четыре пары туфель на тоненьких каблуках, много кружевного белья, джинсы и даже осенняя шапочка.

Это означало, что Варя тоже полюбила. Они нашли друг друга. Артем знал: такая любовь бывает одна на миллион.

Квартирка им попалась крошечная, но Варя была от нее в восторге — она выросла в спальном районе и никогда еще не жила в центре. Теперь она поселилась в знаменитом старинном доме, и здесь ей нравилось все: высокие окна, благородное эхо в подъезде, толстые перила и чугунные завитки парадной лестницы. Ее забавляла старая шершавая ванна, смешили полосатые обои. Ей не было здесь тесно, хотя единственная комната квартиры была больше вытянута в высоту, чем в длину или ширину, так что подоконник считался мебелью. На нем можно было сидеть и даже лежать вдвоем.

Варя не умела готовить, и на то, что кухня темновата, ей было плевать. Артему тоже. Стряпней они не занимались — они сходили с ума друг от друга. Хозяйских шкафов, стульев, этажерки они даже не замечали. Только вечно неубранную, вечно дразнящую смятыми душистыми простынями тахту Варя велела передвинуть к окну. Она любила смотреть на небо.

Сейчас на небо смотрели оба. Закат таял и линял, стекая к горизонту, но громадные облачные перья, которые обещали Артему дождь, еще сияли. Они были такими пестрыми, будто ребенок вкривь и вкось намалевал их цветными карандашами.

— Ты меня любишь? — спросил вдруг Артем тусклым голосом.

Этот особый его голос Варя хорошо знала. Он предвещал скорую любовную бурю, справиться с которой можно только вдвоем. Варя поморщилась: вечно Артем говорит глупости и невпопад. Но делает он все правильно! Она любила, чтобы ее любили. Без памяти любили, безумно. Часто. Много. Артем такой и был — неутомимый.

В этой квартирке они встречались каждый вечер, часов в шесть. Позже, к ночи, Варя оставалась одна, а Артем уходил. Куда он уходил, она не знала. Такой он был простодушный парень, весь на ладони, а тут молчал и только хмурился. Да Варя и не лезла с расспросами. Она догадывалась, что за его упорным молчанием скрывается что-то самое обычное, может, даже неприятное: состоятельная жена, с которой невыгодно разводиться, вздорные богатые родители или работа, которую не вполне одобряет закон. Что-то такое, что надоело Артему до смерти, о чем говорить неловко, но от чего сладко отдохнуть в этой маленькой квартирке.

Пусть! Варе все равно, ей и так хорошо. Она живет в центре. У нее молодой друг. Он красивый и с деньгами. Он бог в постели. Он от нее без ума. У него железные мышцы, а на бедре, там, где рядом бьется большая жила (Варя знала, что если ее перерезать, человек умирает за две минуты), красивая татуировка — черный дракончик.

Артем откинулся на влажную подушку. Глаза у него слабо и бессмысленно прикрылись, как у потерявшего сознание (он, негодяй, засыпал сразу же после секса!). Варя собралась надуться, но вдруг услышала, как что-то стукнулось о стекло. Грубо стукнулось, извне.

Она повернулась к окну и расхохоталась как сумасшедшая: за стеклом покачивалась на канатах замызганная деревянная люлька. Из люльки прямо на Варю пялились два маляра в грязных робах и шапочках. В руках маляры держали какие-то шланги и трубки — то, что заменяет теперь традиционные кисти и валики. Лица у тружеников были совершенно ошалелые и отливали нечистой зеленью. Варя тут же сообразила, что это не зелень, а табачный цвет, каким дом выкрашен снаружи. Кажется, сейчас идет какой-то ремонт?