С Птаха - Городская магия

- Сокол! Вот и прибыл! Я - бабушка Дарья. Буду тебе тут в городе нашем, "бабушка" сделал широкий жест рукой, достойный оперной дивы, в сторону грязного здания вокзала и дымящих заводских труб, - что мать родная.

- Игорь Николаевич, - Прокопеня сделал над собой усилие, что бы не отрекомендоваться как "внучек", и, убрав с лацкана своего пиджака крепкую руку "бабушки", вложил в неё визитную карточку.

Рядом с Прокопений внезапно материализовался угрюмого вида субъект, решительно вырвал у него из рук кейс и обратился к "бабушке".

- Дарья Викентьевна - куда его? В СИЗО сперва или на Объект, ну на ИТУ сразу? - поинтересовался субъект бесстрастным голосом.

- Да что ты, милок, поселим сперва, потом покормим, потом к Антолий Дмитричу, а завтра лекция у него, - запричитала речитативом Викентьевна план пребывания Прокопени в городе Н.

Угрюмый субъект забросил скромный багаж вновь прибывшего в стоявший недалеко черный, не правдоподобно новый и чистый Бимер. "Хорошо живет нынче народный целитель, нам магистрам тайнознания плыть и плыть..." - грустно подумал Игорь Николаевич, устраиваясь вслед за Дарьей Викентьевной на кожаном сидении машины.

За время путешествия выяснилось, что спонсор лекционного тура Прокопени, да надо полагать, и активной деятельности самой бабули, некий замечательный, "большой души" человек, руководящий местным специальным объектом исправительно-трудового назначения, каковые по народному принято именовать "зоной". Человек этот крайне нуждается в психологической помощи именно Прокопени, поскольку пал жертвой подлых интриг недоброжелателей.

*****

"Становится все увлекательнее и увлекательнее," - подумал Игорь Николаевич, когда за ним - сытым и расселенным, с противным скрипом захлопнулись свежевыкрашенные ворота спец объекта, а затем ещё несколько тяжелых металлических дверей и решеток. Присутствие рядом Бабы Дуси - как про себя он обозначил Дарью Викентьевну - успокаивало мало. Скорее наоборот. Прокпеня чувствовал себя как нашкодивший школьник, которого строгая классная дама, отчаявшись перевоспитать своими силами, вдет в детскую комнату милиции к суровому дяде милиционеру...

Однако сам Анатолий Дмитриевич, которого экзальтированная "бабушка Дарья" именовала не иначе как "Отцом", оказался человеком брежневской закваски - то есть веселым, хлебосольным, общительным и постоянно ностальгирующим о былом. Прежде всего, он обратил внимание Прокопени на образцовый прядок царящий вокруг, затем предложил чаю, поинтересовался степью развала государственной системы в столице и привычном извлек из сейфа бутылку коньяка. И после нескольких тостов общего характера, произнесенных на фоне причитаний бабушки Дарьи, на отрез отказавшийся от алкоголя и уговаривавшей мужчин последовать её примеру, перешел к своей проблеме.

Собственно проблема Анатолия Дмитриевича носила глобальный характер и состояла в том, что люди испортились. Испортились вместе с экологией, под дурным влиянием телевизора, Запада, разнообразных сект и шаманизма. Конечно, Анатолий Дмитриевич не был уверен, помнит ли Прокопеня по молодости лет, то прежнее, славное время. Раньше в мире существовал порядок, который присутствовал во всем - рабочие становились сперва инженерами, потом главными инженерами, а потом директорами, продавцы становились сперва заведующими отделами, потом директорами магазинов, и лишь потом начальниками трестов и баз, лейтенанты становились старшими лейтенантами, а только потом, набравшись житейской мудрости и седин дорастали до полковников, и то далеко не все. Да и преступность была иной - детишки рождались в неблагополучных семьях, потом попадали в колонию для малолетних, потом на так называемую "зону", и только потом, после многих "ходок" и судов, и опять же не все, обретали квалификацию рецидивиста, и сопутствующее ей людское уважение. А о том, что бы субъект 25 лет от роду, будь он хоть семи пядей во лбу, сознательно выбирал себе на досуге статьи УК по которым можно "стать" рецидивистом, да ещё и особо опасным, и в страшных снах никому не снилось.

И тому были причины. Ведь чем были занят ум того, прежнего уголовника? Что извлекал из его тумбочки сотрудник ИТУ? Фотографию любимой девушки на пляже в Сочи, письмо старушки матери из деревни, стихи неизвестного автора! Ну, в худшем случае - потрепанный томик Солженицына - так это было уже ЧП, за которое можно было запросто лишиться погон, да пожалуй, и партбилета....