Юлия Алейникова - Дама с горгульей

– Привет! – обратилась она к ней теплым, каким-то проникновенным голосом, отчего Анжела тут же насторожилась.

– О чем ты с моим мужем шепталась? – нахмурила сестра идеально выщипанные брови.

– Да так… Я в его поселок кое-какие деньги вложила, вот и обсуждали, что дальше делать будем, – пожала плечами Гриппа, сочтя, что вряд ли Анжела готова сейчас выслушать всю правду.

– Ну, ты и дура! Нашла куда вкладываться! – хмыкнула та, и в самом деле нисколько не заинтересовавшись подробностями. – Расскажи лучше, как у тебя с Тиховлизами прошло?

Рассказ Агриппины о ее встрече с Катей и Ильей ужасно повеселил Анжелу, и сестры, обсуждая эту тему, впервые почувствовали некое родственное единение.

Мирную идиллию гостиной нарушило появление хозяина дома, за которым следовали собранный, сосредоточенный Артем Сокольский и бледный, еле стоящий на ногах Пофистал Тарасович Тиховлиз.

Едва Начинкин занял место в большом кресле, шеф безопасности разместился на диване, а убитый горем невосполнимой утраты бывший зам бесчувственно опустился на стул в углу, невдалеке от входа, двери гостиной открылись, и появившаяся на пороге Чеслава Зиновьевна торжественно возвестила:

– Полковник Селедкин с сопровождающими лицами.

– Полковник пусть войдет, а лиц проводи пока… да хоть в угловую гостиную, – распорядился хозяин дома. – Лица-то приличные?

– Вроде бы, – неуверенно ответила Чеслава Зиновьевна, вспомнив явившихся здоровенных лбов в грязных ботинках и вязаных шапочках.

Еще вчера вечером Артем, с личного одобрения Вольдемара Сигизмундовича, передал полковнику Селедкину результаты своего неофициального расследования и договорился с ним, что тот сам приедет арестовывать виновного в убийстве. Обставить процедуру задержания Вольдемару Сигизмундовичу хотелось торжественно, затем он и собрал у себя в доме всех заинтересованных лиц, которые присутствовали неделю назад на памятном завтраке в узком кругу, по причине отсутствия у них алиби. И вот теперь сердце убийцы должно было трепетать в ожидании неминуемого, скорого и окончательного возмездия.

Собравшиеся заинтересованно взглянули на прибывшего.

Полковник Селедкин, в мундире, подтянутый, с папкой под мышкой, вошел в гостиную и поискал глазами хозяина дома. Выглядел он солидно – килограммов двести живого веса, облаченные в серый форменный мундир, украшенный регалиями и наградами, три внушительных подбородка, лежащих аккуратными складками, волевое, гладко выбритое лицо и ярко-рыжий кудрявый хохолок волос на макушке смотрелись значимо и фактурно.

Коротко, по-военному, кивнув Начинкину, Селедкин сухо поздоровался с остальными присутствующими, ни к кому персонально не обращаясь, и отрапортовал:

– Вольдемар Сигизмундович, позвольте мне согласно санкции прокурора произвести арест лиц, виновных в смерти Никиты Евгеньевича Окаемова.

Все собравшиеся в гостиной в немом ожидании смотрели на бравого Селедкина, и только трое – Агриппина, Артем Сокольский и хозяин дома – не сводили глаз со скрючившегося на стуле в углу Пофистала Тарасовича Тиховлиза.

– Приступайте, полковник, – милостиво разрешил Вольдемар Сигизмундович.

– Топорков, Приходько! – зычно гаркнул Селедкин в распахнутые у него за спиной двери гостиной. – Арестовать Матвееву Любовь Михайловну, шестьдесят второго года рождения, и Синичкину Елизавету Петровну, восемьдесят седьмого года рождения! Прошу простить за беспокойство.

Селедкин слегка поклонился дамам и начал разворот на сто восемьдесят градусов, но его остановил возмущенный оклик хозяина дома.

– Какая Матвеева? Какая Синичкина? Ты что, Федор Кузьмич, бумаги перепутал? – грозно спросил Вольдемар Сигизмундович.

– Никак нет. Согласно проведенному нами расследованию и данным экспертизы на жизнь Никиты Евгеньевича Окаемова третьего ноября сего года было совершено два покушения. И если бы погибшего не придавило статуей, он бы все равно скончался от отравления часа через полтора, – охотно поделился информацией полковник.

– Так… А теперь, Селедкин, с самого начала. И подробно! – распорядился недоумевающий Вольдемар Сигизмундович.

Прочая компания с искренним интересом взирала на грузного полковника полиции.

– Присесть можно? – одышливо спросил Селедкин, присматривая себе место поскромнее.

– Вон стул в углу, возьми и приступай.

– Значит, так, – начал Селедкин, уперев в колени мощные, как окорока, руки. – Третьего ноября Любовь Михайловна Матвеева, работающая у вас поваром, предприняла попытку отравления племянника Никиты Евгеньевича Окаемова крысиным ядом.