Юлия Алейникова - Дама с горгульей

Девушка нервно кусала губы.

Но тут увидела выходящих в холл Сокольского с матерью и немного расслабилась. Значит, не забыл.

Всю дорогу до дома спутники молчали. Артем пытался несколько раз завязать разговор, но Агриппина упорно отмалчивалась. Потом ему это надоело, и он оставил ее в покое. Молча довез до дома, проводил до квартиры и, испытав некоторое облегчение, поехал наконец к себе.

Любовь Михайловна Матвеева служила у Начинкиных уже лет восемь. Была она поваром высшего разряда, стажировалась во Франции и мечтала когда-то о карьере с большой буквы. Но большой буквы не вышло, зато вышла большая зарплата, комфортные условия проживания в хозяйском особняке, в большой комнате с собственным санузлом, красивой мебелью и кабельным телевидением вместо прозябания в трехкомнатной хрущевке с матерью, старшей сестрой и взрослым племянником, избалованным, эгоистичным парнем, который не стеснялся приводить в дом своих подружек. А что еще надо одинокому человеку в пятьдесят лет?

Недавно сестра Любови Михайловны умерла, и теперь поварихе чаще приходилось наведываться в город – навещать мать. Но все же женщина была всем довольна. Даже недавняя субботняя трагедия не омрачила ее существования. Она была, как обычно, бодра, подтянута, крахмальна. Ее поварской колпак стоял дыбом, как стеклянный, белоснежная куртка и брюки хрустели при каждом движении. Даже Чеслава Зиновьевна ни разу за их совместную работу не сделала Любови Михайловне замечания за внешний вид. Да и вообще повариха никому не позволяла командовать в своем отсеке. Кухня была ее княжеством, и остальным совать сюда нос не рекомендовалось.

Сегодняшняя беседа с хозяйской дочерью Любовь Михайловну не особо взволновала. Подумаешь, захотелось девочке в следователя поиграть. И надо радоваться, что у хозяев всего одно чадо, которое особой вредностью не отличается, к тому же живет отдельно, сюда лишь в гости наведывается. А то ведь всяко бывает. Любовь Михайловна раньше в других семьях работала и знает, каково это – угождать всяким сопливым самодурам. Нет, Агриппина ни капельки ее не напугала и не обидела. Ну, поговорили, поспрашивали, она ответила как сочла нужным, и все. А вот дуры-девки до смерти перепугались. Особенно Лизка. Ну, у той-то рыльце и вправду в пушку. Агриппина еще не в курсе, что у нее с погибшим шофером, с Никитой, роман был, а то бы и вовсе душу из Лизаветы вытряхнула. Странно, что никто из девок не сболтнул. От страха, наверное, не сообразили.

Эх, молодость, молодость… И что эта дуреха Лизка в Никите-покойнике нашла? Ну, рожа смазливая, ну, рост, фигура. А характер – гнилье. Уж Любовь-то Михайловна знает. Эгоист до мозга костей. Да еще бабник. Такой всю жизнь лишь себя родимого любить будет. Так уж его мамочка воспитала.

Когда Любовь Михайловна ловко сервировала ужин для Агриппины с Сокольским, голова ее была занята все теми же мыслями. Вот уж кто жук, так это он, Артем Георгиевич. Видно, когда в субботу сообразил, что хозяина могли пристукнуть, тут же мозгами пораскинул и пришел к очевидному выводу, что Агриппина, пусть и не красавица, а невеста хоть куда, капиталец ей папочка о-го-го оставит. Теперь Илюшке Тиховлизу придется покрутиться, чтобы девушку не упустить. Гриппа-то «женишка» и раньше не очень жаловала, а теперь против Сокольского тому и вовсе не выстоять. Кто он против Сокольского? Так, сопля в галстуке. Любови Михайловне снова вспомнился видный глава департамента безопасности, и она довольно крякнула. Да, вот мужик так мужик. За такого любая пойдет. Статный, импозантный. Хотя вроде и не записной красавец, а есть в нем что-то этакое. То ли на Шона Коннери похож, то ли на Грегори Пека. Или на этого, из молодых… Как его? Ах да, на Хью Джекмана (представления Любови Михайловны об идеальном мужчине сложились еще до появления на экранах Брэда Питта и Роберта Паттисона).

Повариха закончила сервировку.

– Даша! Иди поднос забери. Агриппина Вольдемаровна велела в библиотеке накрыть.

– Не пойду я туда, – привалилась к дверному косяку щекастая горничная. – Пусть Ирка сходит. Я ее сегодня боюсь, Агриппину. Они там с Сокольским как с цепи сорвались. Видали, как Смурова отделали? – заговорщицким шепотом спросила Даша.

– Так было за что этого старого прохиндея. Давно уж пора. А то больно о себе большого мнения был. Теперь хвост поприжали, вот и забегал, – довольно усмехнулась Любовь Михайловна, на дух не выносившая заносчивого камердинера. – А тебе-то чего трястись? Вроде ни в чем плохом не замечена. Или нет?