Аркадий Вайнер - Женитьба Стратонова, или Сентиментальное путешествие невесты к жениху (сборник)

Где?

В этой до блеска вылизанной, выблещенной комнате было определенное своеобычие. Ни одной вещи, ни единого украшения, никакой книжонки не лежало открыто: заперты секретер, сервант, горка, книжный шкаф. Медицинская пустота и чистота всех мебельных горизонталей.

Кроме стеллажа, перпендикулярно приставленного к письменному столу. На нем ровной шеренгой выстроились папки скоросшивателей с надписью «Страховой архив». Аккуратные неотличимые папки – только на корешках были последовательно наклеены числа – «1976», «1976а», «1977», «1977а», «1978», «1978а»…

В такой же коричневатый картонный мундир облачена подшивка «Пиеликумса». Ну конечно! Могу голову дать наотрез: в папках с ежегодной датой действительно страховой архив, а в помеченных литерой «а» – мое сокровенное.

Наше с Флором Алексеевичем, с цветочком моим, – наше сокровенное…

Благополучно, не сломав шею, спустилась из окна кабинета в свою терраску, вышла на крыльцо и обессиленно уселась на теплые доски. Нет, невозможно выходить замуж с такими плохими нервами. Слишком сильно напрягаюсь я, слишком переживаю и нервничаю из-за всяких глупостей. Ведь вся затеянная мной история – в масштабе происходящих в мире злодейств – действительно глупый пустяк. Правда, в мировом масштабе жизнь каждого отдельного человека тоже малозначительный пустяк. Только все равно очень жить хочется – каждому отдельному. И если можно, то по-людски…

Компост «Опавшие листья» звучал во мне печальной старой песней и острой ломотой в пояснице, плечах, горели и ныли ладони. Я сидела на крыльце и проклинала в себе отсутствие навыков сельхозработы и свою добросовестность. Честное слово, я переживала из-за того, что сейчас приедет Флор Алексеевич на своем чистеньком «жигульке», уже без ягод и цветов, и очень рассердится на меня, что я не приготовила достаточно хороших удобрений для будущих урожаев сочных ягод и нежных гладиолусов. Стройные, кудрявые букеты гладиолусов уже вовсю раскупают на рижском рынке, чтобы вечером отправиться с ними на именины, дни рождений, на свадьбы…

Какой огромный букет гладиолусов приготовил мне Стратонов к нашей встрече – целый сад! Ведь это все – мне. Интересно, что станет с этими цветами? Позаботится о них кто-нибудь? Ведь этот сад цвел остаточной жизнью, он уже почти умер, как еле живы распускающиеся и благоухающие в вазе срезанные цветы.

Было очень тихо. Бархатисто гудел шмель, ветер принес испуганный сиплый вскрик электрички на станции, листва заговорщицки шепталась, тихонько сговаривалась все рассказать приехавшему Стратонову – о моем безделье, об отсутствии сельскохозяйственных навыков и о том, что я здесь искала не семейного покоя и домашнего уюта, а сокровенный стратоновский архив.

Между перилами крыльца паук свил ажурную круговую паутину, и я, привалившись спиной к двери, следила за воротами через нитяную паучью вязь, потому что я боялась пропустить момент приезда Стратонова; паутина была очень похожа на сетку пулеметного прицела.

Медленно катилось время. Я сходила на кухню, вскипятила чайник, но заварки не нашла. Все полочки были заперты. И шкафчики. И холодильник «ЗИЛ» издевательски забуркотел, когда я бесплодно подергала его запертую ручку. Со стены довольно ухмылялись на выгоревшей фотографии старичок и старушка; может быть, это мои будущие свекор со свекрухой? Симпатичная чета, похожая на пару старых меховых грызунов: он – на выхухоля, а она – на шиншиллу. Вообще-то я никогда не видела живых выхухолей и шиншилл, но мне казалось, что они именно такие, рыжевато-седастые, ватно-жирные, будто добродушные, хоть и мелкохищные.

В своей комнате я переоделась и снова села на крыльцо, неспешно попивала горячую воду из чашки, следила за воротами через прицел паутины и лениво думала о своей жизни. Бестолково она у меня выстраивается пока что. Кто его знает, от чего зависит женское счастье? Не от ума, не от красоты и не от решительности. Наверное, от судьбы. От счастья.

Ждала-ждала приезда своего суженого, а все-таки проморгала. Возник он у меня перед глазами неожиданно, видно, машину оставил на улице, подошел неслышно.

Стратонов качал головой не то укоризненно, не то сочувственно.

– Надеюсь, не устали вы сильно, Наденька? Лишнего не наломались?..

– Нет, Флор Алексеевич, не наломалась, – смирно сказала я. – Я ведь понимаю, что вы мне назначили рабочий урок чисто символически…

– Что значит «символически»? – удивился Стратонов.