Димитр Начев - Неуловимый

Интересовал меня и другой вопрос, такой же важный, а может, еще даже более важный, поэтому я и пошел в село. С двух до четырех в доме отдыха мертвый час — обязательный для всех, но мне показалось, что из окна над моим кто-то на меня смотрит. Однако, вглядевшись повнимательнее, я никого там не обнаружил. Этот взгляд меня озадачил, потому что все мы были размещены на первом этаже, а на втором и на третьем никто не жил. Там еще сохла краска после ремонта.

Это тоже надо было проверить.

Корчма была закрыта. В таком маленьком селе, как это, если корчма закрыта, тебе не остается ничего другого, как отправиться восвояси, ибо все зависит всецело от корчмаря. Если у него хорошее настроение, он может сутками ее не закрывать, если плохое — наоборот: вообще не откроет. Пока я беспомощно оглядывался по сторонам, не зная, что предпринять, на площадь урча выехал мотоцикл с коляской. Описав полукруг, он остановился прямо передо мной. Мотоциклист снял очки, размотал шарф, которым повязал голову, и приветливо со мной поздоровался:

— Здравствуйте!

Это был ветеринарный врач, зять корчмаря.

— Закрыто, да?

— У меня кончились сигареты, — соврал я.

Он слез с мотоцикла и дружески взял меня под руку: — Идемте!

Распахнув калитку соседнего с корчмой дома, он широким жестом пригласил меня войти:

— Будьте нашим гостем!

Навстречу мне поднялась крупная немецкая овчарка, лениво скаля зубы.

— Спокойно, дружок! — Ветеринар похлопал пса по спине, почесал за ушами. — Он у нас добряк, но все же не забывает напомнить, что сторожевой пес, а не овца.

Да вы погладьте его, не бойтесь!

Я провел ладонью по жесткой густой шерсти «дружка».

— Как его зовут?

— Христо, — засмеялся ветеринар.

— Неплохо. Здравствуй, Христо! — Осмелев, я слегка потянул его за ухо. Он сдержанно покосился на меня.

— Хорошая собака — умная, верная! — произнес ветеринар и строго приказал:

— Марш к себе в конуру!

Христо покорно, но с достоинством отошел и уселся возле своей будки.

Дом стоял в глубине двора, перед ним находился неизменный палисадник, обнесенный проволочной сеткой. Цветов там сейчас, конечно, не было; на крюке, вбитом в подпору беседки, образуемой виноградной лозой, висела свежая, только что содранная овечья шкура. На снегу под ней виднелись капли крови. Мы спустились в полуподвальное помещение, ветеринар открыл дверь, из-за которой доносились равномерные удары.

— Хозяин, принимай гостей!

Сидя возле стола, корчмарь рубил на колоде мясо. Острый топорик стучал весело и ритмично. На решетке над очагом шипели отбивные, источая приятный аромат, Я начал свое приготовленное заранее извинение:

— У меня кончились сигареты, и ваш зять пригласил меня…

— Ничего, ничего, — широко улыбнулся корчмарь и быстро, прямо-таки молниеносно, отодвинул колоду с мясом, отложил топорик, и на столе так же молниеносно появились кувшин с вином, стаканы, тарелка с жареным мясом, вилки.

— Напротив, юноша, я рад… Как раз подумал, кто бы мне составил компанию, и вот, пожалуйста, — гость! Когда человеку везет, это значит — Бог его любит. Ведь так, зятюшка? Ну, за ваше здоровье!

Вино было превосходное. Я похвалил его, похвалил и вкусное мясо.

— Это наше старое ремесло, — расплылся в улыбке корчмарь. — У меня и отец, и дед были корчмарями, от них я всему и научился. А учиться было чему. Это сейчас молодежь думает, что держать корчму — легкое дело. Нет, совсем не легкое! А я, если захочу, могу побить по обороту все ваши хваленые кафе и бары, в которые прет народ, чтобы его травили разбавленным алкоголем!

Затем выражение его лица изменилось. Маленькие глазки беспокойно замигали. Понизив голос и оглянувшись, словно кто-то мог нас подслушать, он произнес:

— Знаете, я вот тут работаю и все думаю, как бы встретиться с парнем и девушкой, которые, как и мы, оказались замешанными в эту историю. Почему вас вызвали к следователю, а нас с зятем не тронули? А вы сами пришли! Ну, рассказывайте, что там было!

— Что вы имеете в виду?

— Вас ведь допрашивали?

— Да ничего особенного не было. Мы дали показания, написали протокол и все.

— И больше ничего?

— А что еще могло быть? — вмешался ветеринар. — Не они. ж ее повесили. Осточертело ей все на свете, влезла она головой в петлю и все дела!

— Это-то и неизвестно, — еще больше понизил голос корчмарь. — Может, она повесилась, а может — ее повесили.

— Чепуха, — возразил его зять. — Кому это понадобилось ее вешать? Почему? И как конкретно вы ото себе представляете?