Кирилл Казанцев: Блатная верность

Теперь Крюков уже ничего не подсказывал, просто смотрел на то, как работают его люди.

– Прошу понятых обратить внимание на серебристый кейс, обнаруженный в шкафу на верхней полке, – криминалист выставил очередную находку.

– Очень напоминает описание того самого кейса с полуторастами тысячами долларов, который, по вашим словам, гражданин Портнов, унес с собой убежавший грабитель, – Крюков говорил нейтральным, официальным тоном. – А внутри в нем…

Крышка была поднята. Под ней лежали аккуратные пачки стодолларовых купюр – все пятнадцать.

– Тоже подбросили? – спросил Крюков с легким смешком. – Не срастается. Ну, какого хрена грабителю, укравшему эти деньги, подбрасывать их вам, а? Он что, сумасшедший?

– Говорить я буду только в присутствии адвоката. – Любовник Маринки хмуро смотрел себе под ноги.

Николая Портнова, закованного в наручники, усаживали в полицейскую машину. Маринка крутилась возле Крюкова.

– Ну, это же абсурд какой-то.

– Почему же, все выстраивается в логическую цепочку, – отвечал подполковник.

– Вы должны что-то сделать.

– Вам я не должен. Это покойный Бирюков был мне должен, – намекнул Крюков.

– Я все сделаю, – пообещала Маринка.

– Вечером встретимся, поговорим. Многого не обещаю. Убийство вашего мужа на контроле. Не от одного меня все зависит, с большими людьми делиться придется.

– Надеюсь на вас.

Крюков сел в автомобиль, настроение было приподнятым. Он не собирался выгораживать Портнова ни в ближайшее время, ни в отдаленном будущем. Максимум, в окончательном варианте был готов согласиться с версией, будто Николай просто позарился на деньги, которые убежавший грабитель не успел прихватить. Пока Портнов находился в его руках, Маринку можно было «доить и доить», на бабло, на проценты. Ну а искать Войнича, который и подбросил улики убийце бизнесмена, – это себе дороже. Лишь неприятности на свою задницу отыщешь.

Ветер, дувший с альпийских предгорий, гнал желтые листья по саду протезно-ортопедической клиники. Двое немецких пенсионеров катили на электрических инвалидных колясках и о чем-то спорили. Поравнявшись с ковылявшим, опиравшимся на две палочки Петром, они немного задержались и поприветствовали российского пациента.

– Гутен морген, гер Матульский.

– Гутен морген, – хрипло проговорил Петр и продолжил свой путь.

Шел уже третий день, как врачи позволили ему выйти из тренажерного зала на улицу. Правда, они запрещали ему выходить в одиночку, только в сопровождении медсестры. Но разве это могло остановить бывшего десантника? Он выбирался через пожарный выход ранним утром и тренировал ноги. Протезы натирали культи до крови, каждый шаг давался с болью, от которой хотелось кричать. Но Петр был счастлив – он шел сам.

В перспективе аллейки показались две фигурки – мужская и женская. Матульский присмотрелся. На его измученном лице появилась улыбка. Он положил палочки на лавку, выпрямил спину и зашагал навстречу, новые титановые протезы чуть слышно поскрипывали.

– Папа, – бросилась к нему Маша. – Ты уже ходишь?

Матульский пожал руку Войничу.

– Понемногу. Протезы слегка трут, но терпимо. Врач сказал, что через полгода смогу и на лыжах кататься.

– Миша уже дом в Абхазии для нас всех купил. У самого моря стоит – через дорогу, – сказала Маша, прижимаясь к отцу. – Там мы сейчас ремонт затеяли. Но, когда вернешься, все уже будет готово.

От Матульского не укрылось, что дочь стала пользоваться косметикой.

– И смотрите мне, чтобы там никаких пандусов, никаких подъемников и в помине не было. Теперь это лишнее.