Николай Леонов - Диктатура Гурова (сборник)

Пару минут спустя, мигая маячками и подвывая сиренами, примчались сразу три экипажа гибэдэдэшников. Чуть позже подрулила пожарная машина, и последним подошел автофургончик с красным крестом. Скорее всего, это была не «Скорая», а спецмашина медицинского профиля, призванная транспортировать в ближайший морг то, что еще совсем недавно было живыми, полными сил людьми.

Несколько полицейских, спустившись к месту взрыва, приступили к составлению каких-то бумаг. Они о чем-то озадаченно говорили меж собой, оглядываясь на прорванное ограждение и указывая в разные стороны руками. Пожарные, подтянув толстенные рукава, залили потоками пены догорающие, изуродованные падением и взрывом остатки «Форда». Когда их миссия завершилась и они отбыли восвояси, к делу приступили терпеливо дожидавшиеся своей очереди криминалисты.

Судмедэксперт без труда установил, что в машине погиб и сгорел, по сути, дотла один человек, скорее всего мужчина. Определить – трезв он был или пьян, под воздействием наркоты или какого-то биологического болезнетворного агента (вируса бешенства, например, – почему бы нет?), возможным не представлялось даже теоретически. Из груды начисто обгоревших и даже обуглившихся костей выжать удалось сущий мизер информации. В частности, судмедэксперт только и смог предположить, что за рулем был мужчина далеко за сорок, среднего или чуть выше среднего роста, худощавого телосложения, когда-то, очень давно, перенесший перелом большой берцовой кости правой ноги.

Зубную формулу установить также было очень затруднительно – в момент тарана машиной ограждения «шумахер» резко ударился лицом о руль, и вплоть до предпоследних коренных зубов все прочие были или сломаны, или вылетели из альвеол. Когда останки, сложенные в пластиковый мешок, увезли с собой отдаленные наследники древнегреческой «Аид-Танатос-компани», специализировавшейся на транспортировке и складировании усопших душ на побережье Стикса, а «Форда» в его последний путь забрал автомобильный «катафалк» – эвакуатор, только пятно гари на прилегающем к дороге бугроватом пустыре напоминало о совсем недавно разыгравшейся там чьей-то жизненной драме.

Впрочем, о ней уже даже не догадывались участники движения, кто промчался по трассе чуть позже. Из мироздания исчез один из его живых атомов, место которого по закону броуновского движения тут же заняли другие, подобные ему. Лишь где-то в статистических отчетах происшедшее на крохотную единичку прибавило число, иллюстрировавшее графу «ДТП со смертельным исходом». И – все…

Сотрудники районного отделения ГИБДД через считаные минуты выяснили по своей базе данных, кто мог быть за рулем злосчастного «Форда». Согласно данным регистрации автомобиля, в ходе ДТП погиб начальник конструкторского бюро оборонного предприятия «Полюс-Вектор-FLI» Андрей Вертянин, сорока восьми лет от роду.

Следователь районной прокуратуры, изучив данные гаишников, судмедэксперта, позвонив на предприятие, где кадровик подтвердил, что «Андрей Степанович сегодня с двух пополудни отсутствовал по причине банкета, организованного замдиректора Фальника Петра Анатольевича в честь своего пятидесятилетия», а также горестно заохавшего юбиляра, который сообщил, что лично видел, как Вертянин садился за руль, будучи «перебравшим» (хотя его отговаривали этого не делать), принял решение уголовного дела не возбуждать.

И в этот же день, наряду с сотнями других семей, получивших похожие известия, семья Вертяниных, замерев в горестном ступоре, облачилась в традиционный траур. В доме были занавешены все зеркала, телеэкраны и мониторы компьютеров – не до них, если из жизни ушло нечто необычайно важное, один из ее главных столпов. В конце этого же дня по улицам Москвы к моргу помчался автофургончик с ярким логотипом «Похоронная компания «Вечность», который доставил в одну из больших квартир новой двенадцатиэтажной громадины необычно легкий гроб.

На следующий день этот же микроавтобус в сопровождении еще нескольких автобусов, заполненных людьми, как в траурном, так и в лишь отчасти траурном одеянии, доставил оплаканный безутешными родственниками последний приют останков усопшего к месту его упокоения. После прощальных речей – как искренних, преисполненных неподдельной горести и скорби, так и формально-дежурных, гроб был опущен в могилу одного из районных кладбищ, засыпан землей и увенчан деревянным крестом с табличкой, извещавшей мир о фамилии, имени, отчестве похороненного да числах временного отрезка его земного бытия.