Богумил Райнов - Тайфуны с ласковыми именами (Эмиль Боев - 6)

- Мы можем сесть, - предлагаю я.

Ральф подозрительно смотрит на скамейку, брезгливо ощупывает пальцами сиденье, потом с трудом выдавливает:

- Почему бы и нет! Садитесь.

Я сажусь, а он продолжает торчать возле скамейки, боясь испачкать свой великолепный костюм цвета зернистой икры.

- Вы отлично понимаете, Бэнтон, что, отправив на тот свет одного или двоих вроде меня, вы себя ни в какой мере не реабилитируете. И как человек разумный, видимо, не сомневаетесь в том, что всякая показная реабилитация - пустое дело, а единственное, что достойно внимания, - это прибыль.

- Странный человек. Разве вы не слышали: у меня есть начальство. А вы знаете, что в такой системе, как наша, от этого зависит все.

- Ничего не зависит. Вы забираете брильянты и исчезаете.

- Не говорите глупостей, - отвечает он. Поставив на скамейку свой безупречно черный ботинок, он всматривается в него и вдруг, подняв на меня глаза, спрашивает:

- А у вас есть брильянты?

- Пока нет.

Американец смеется своим веселым смехом.

- Я так и предполагал.

- Не торопитесь предполагать. Уверен, что в самое ближайшее время я их непременно заполучу. И только для того, чтобы иметь удовольствие предложить их вам.

- Вероятно, это то же самое, что вы предложили Пенефу.

- Пенефу я ничего не предлагал.

- Неправда. Впрочем, это не имеет значения... Ц каким же образом вы собираетесь заполучить брильянты?

- Самым обыкновенным: забравшись в тайник.

- Надеюсь, это не тот тайник, где уже шарили все, кому не лень...

- Нет. конечно. Я не имею в виду сейф в холле Горанофа.

- А что вы имеете в виду?

- Нечто такое, о чем никто не подозревает. Никто, даже дочка Горанофа, которую ваш Кениг без конца осаждает своими хитроумными вопросами. Но согласитесь, открыть вам тайник - все равно что отдать вам брильянты. Да, я готов вам их отдать. Но не за гвозди Вам - брильянты, мне - досье.

- Это исключено, - вертит головой Бэнтон. - Мне - полный набор, а вам остальное. - И, желая внести ясность, он красноречивым жестом подносит руку к виску, как бы делая выстрел.

В общем, переговоры начинаются туго, и каждый предъявляет максимальные претензии, что совершенно естественно, потому что при таких сделках всегда надо драться за максимум, чтобы вырвать у партнера хоть что-то Наконец, устав от бесплодных пререканий, американец благоволит стать обеими ногами на твердую почву.

- Послушайте, Лоран: даже если вы действительно предложите мне эти воображаемые брильянты и я соглашусь ответить взаимностью, вам от этого радости мало - по той простой причине, что досье у меня нет

- Вы хотите сказать, полного досье, - поправляю я его.

Он смотрит на меня несколько настороженно и кивает.

- Значит, вы в курсе...

- Абсолютно. Могу даже доверительно сообщить вам, что одна часть бумаг уже в моих руках, правда. в виде фотокопий. - И так как он продолжает сверлить меня взглядом, я спешу добавить: - Только не надо терять голову. Я не настолько глуп, чтобы носить их с собой. Но у вас хранятся остальные две части.

- Возможно, - уклончиво отвечает Ральф. - Но лично я располагаю только одной.

- Именами?

- Нет, сведениями о выполняемой работе.

- Это почти что ничего... - бормочу я.

- Это - все, - красноречиво разводит руки американец. - Только имейте в виду, я пока вовсе не собираюсь предлагать вам эти материалы.

- Вы хотите сказать, что готовы вечно трястись над ничего не стоящими бумажками? И не склонны их поменять на сокровище в миллионы долларов? Да вы просто не сознаете, что говорите, Бэнтон.

- Возможно, я и согласился бы на обмен, - продолжает мой собеседник. - Но при условии: за мои негативы вы отдаете ваши негативы плюс брильянты.

- Это уже непомерная жадность, дорогой!

- Вовсе нет. Просто я соглашаюсь на ваши условия. Негативы, которые вы можете мне передать, - копия. Верно, мои - тоже копия. Но вам ведь решительно все равно, копия или нет. А я, имея на руках два фрагмента, могу хоть отчасти умилостивить начальство.

- Нет, вы и впрямь ненасытный человек, - произношу я с оттенком горестного примирения.

- Я великодушен, Лоран. Иначе в это время вам бы уже делали вскрытие. Вчера вы нанесли побои двум моим людям, четверо других лечатся в больнице от тяжелых ожогов. Ваше сегодняшнее издевательство над Томом не в счет. За любое из этих безумств вам полагается пуля. А вместо этого, как вы видели, я деликатнейшим образом освободил вашего мальчишку и дошел даже до того в своем мягкосердечии, что торчу вот здесь в лесу и беседую с вами. Нет, мое великодушие действительно выходит за рамки здравого смысла. Но что поделаешь характер.