Богумил Райнов - Умирать - в крайнем случае

Разгул достигает полной силы к вечеру, а ночью начинаются неприятности, потому что до базы путь неблизкий, к рассвету нужно быть на борту, и ребята отчаянно пытаются втолковать мне это и вообще как-то вразумить меня, но я все твержу, что время есть, времени хватит на все, что работа не волк и в лес не убежит, и еще один, предпоследний стаканчик никому не повредит, а когда они пытаются силой вытащить меня из очередной дыры, я вырываюсь и бегу куда глаза глядят, а глядят они в направлении все той же улицы.

Эти славные парни начинают искать меня, они проходят мимо темного подъезда, в котором я прячусь, и мне ясно слышны их голоса:

- И чего это его вдруг угораздило... - говорит один.

- Запой, что же еще, - отзывается второй помощник. - Запойные всегда так...

Словом, какое-то время они кружат по кварталу, а потом, видимо, все же решают, что - со мной или без меня - на судно надо явиться вовремя, а там пускай комендант решает, поднимать якорь или искать меня всей командой. Я заранее знаю, что решит комендант, потому что это единственный человек на борту судна, который отчасти в курсе моих планов.

Взглядом, угасшим не столько от спиртного, сколько от бессонной ночи, я тупо смотрю на юную леди, высоко поднявшую подол юбки, чтобы показать мне длинные ноги в сетчатых чулках. Леди нарисована яркими красками на афише с пояснительной надписью: "Реммон ревю - бар".

В этот утренний час в небольшом кафе тихо и пусто, не воет проигрыватель-автомат, не толпятся у стойки мужчины с кружками гиннес черного пива с привкусом жженого сахара, излюбленного пойла рядового англичанина.

Заведение находится на углу той самой улицы, которая так упорно привлекает мое внимание, и вчера мы уже заходили сюда, правда, ненадолго, опрокинули по паре стаканчиков и пошли дальше.

Час завтрака прошел. Два официанта деловито расчищают медную стойку, шеф заведения сидит за кассой и просматривает счета. За столиком у витрины три человека делят свое внимание между кружками гиннес и утренним номером "Дейли миррор". А в темном углу за стаканом виски сижу я, и настроение у меня подавленное, как у любого пьяницы на депрессивном этапе запоя.

Пока я тупо смотрю на ярко размалеванную леди с афиши, ко мне подходит леди живая. Тоже сильно размалеванная.

- Кажется, мой большой мальчик скучает? - осведомляется она. Судя по голосу, горло у нее нуждается в хорошей смазке по утрам.

Я апатично мотаю головой.

- Не-е-ет... развлекается...

- Развлекаетесь виски?

- И содой, - поспешно добавляю я, чтобы придать своему занятию оттенок порядочности.

- Оригинальная идея, - отзывается моя собеседница. - Хотя вы что-то рано начали.

С этими словами она непринужденно усаживается за столик и тем же сиплым голосом зовет официанта:

- Дейви, одно шотландское, мой мальчик!

После чего заявляет:

- За ваш счет, если не возражаете.

- Не будем мелочны, - бросаю я с оттенком великодушия.

Этот оттенок явно ускользнул от внимания моей дамы; меньше чем за час она опрокидывает еще три порции шотландского, а паузы заполняет вопросами, ведущими к взаимному знакомству.

- Кажется, я вас где-то видела, - говорит она, одаряя меня располагающей улыбкой большого накрашенного рта.

- Может быть, - уныло бубню я в стакан.

- Да, да, я вас видела вчера в "Золотом льве"... сейчас вспомнила. Кажется, вы были с какими-то моряками и страшно шумели.

- Может быть, - повторяю я и делаю глоток. - Зачем пить, если не шуметь.

- А сам вы моряк или что-то в этом роде?

- Да, в этом роде.

- А какой национальности?

- Болгарин.

- Болгарин?.. Ах да, это на Балканах, - говорит моя дама, довольная тем, что может блеснуть познаниями в географии. Еще раз напомнив Дейви, что ее стакан пуст, она продолжает допрос: - А где же ваш корабль?

- В море.

- Серьезно? А я думала, в Гайд-парке!

- Хочу сказать: в открытом море.

- А почему же вы на берегу?

- Меня бросили... оставили одного... в непробудном мраке опьянения... Приятели, называется...

- Бедняжка! - сочувственно говорит она, принимая из рук Дейви очередную порцию шотландского. Потом спохватывается: - Что же вы будете делать?

- Буду ждать, чего же еще.

- Чего ждать?

- Корабля, конечно. Не утонет же он. Недели через три-четыре придет в Лондон, никуда не денется.

- Ну, три-четыре недели не страшно. Раз у вас есть деньги...

- Денег мне хватит ненадолго, - заявляю я, рискуя разочаровать собеседницу. - Придется искать работу...

Моя соседка по столику, видимо, готова пойти на тот же риск, потому что тут же заявляет: