Богумил Райнов - Умирать - в крайнем случае

- Или использовать их для политической провокации, - не сдается Борислав.

- Да, одно из двух. Но нам не все равно, что именно. Если он хочет попользоваться каналом, на здоровье: канал наш, и мы ему поможем. Но если он готовит провокацию, ее следует раскрыть как можно скорее, как бы не получилось, что провокация против нас проводится с нашей же помощью.

Он умолкает, отходит к балкону, возвращается и говорит:

- Это и будет твоей главной задачей на данном этапе, Эмиль: разберись в намерениях Ларкина. Для нас сейчас главная фигура - Ларкин, а не Дрейк. Разобраться надо поточнее и сообщить как можно быстрее.

Генерал задумчиво смотрит на меня и добавляет:

- По существу, если он собирается использовать нашу сеть по первому варианту, это скоро выяснится. Без тебя канал действовать не может, следовательно, Ларкин должен пойти на сближение с тобой, сделать тебя своим сотрудником. Если же здесь провокация, то ты ему не нужен, и связь он будет поддерживать с Дрейком. Так что поведение Ларкина будет тебе самым надежным индикатором. Дело в том, что ты не можешь бесконечно ждать и ограничиваться пассивным наблюдением. Поэтому я предлагаю следующее...

И мы принимаемся обсуждать это "следующее". Со всеми подробностями, придирчиво взвешивая все "если" и "а вдруг". Обсуждение заканчивается, когда темная синева неба начинает бледнеть.

- И не рискуй без нужды, риска и без того хватает, - предупреждает в заключение генерал. - Вы с Бориславом иногда слишком рьяно стремитесь попасть в графу героев. То есть павших при исполнении служебного долга.

Он протягивает мне руку и минуту смотрит в глаза, чтобы сказать то, что люди обычно выражают избитыми фразами, до которых шеф не охотник.

- И чтобы к осени вернулся, - предупреждает на прощанье Борислав. День моего рождения тебе известен.

Я возвращаюсь к себе в номер. Линда спит, уткнувшись лицом в подушку. Пользуюсь случаем, чтобы еще раз намазать ее простоквашей.

- Это вы, Питер? - сонно бормочет Линда.

- Да, дорогая, это я.

Ей уже стало гораздо легче. Температура немного спала, дыхание спокойное и равномерное. Здоровый организм превозмог болезнь.

А еще через два дня Линда возвращается в строй, живая и здоровая, если не считать обширных ярко-розовых пятен от ожогов. Но это мелочи, а на мелкие, преходящие недостатки женщины не следует обращать внимания, особенно если эта женщина - твоя супруга.

- В сущности, я уже почти покончил с делами, - объявляю я за завтраком, на шестой день нашего пребывания на взморье.

- Вы невозможный человек! - восклицает Линда, к которой вместе со здоровьем вернулась строптивость. - Я только приготовилась возобновить солнечные ванны...

- Это вы Дрейку объясняйте. Я выполняю распоряжения шефа. Остается только проверить, как обстоит дело с билетами.

Линде повезло: положение с билетами сложное, улететь мы сможем только через пять дней. Лично для меня, как и для дела, это безразлично: до тех пор пока мы здесь, в Болгарии, ни Дрейк, ни Ларкин ничего поделать с нами не могут. И если кто-то где-то предусматривает добавочную операцию, то она начнется только после благополучного исхода нашей экспедиции.

Вторая половина свадебного путешествия проходит куда спокойнее первой. Линда принимает солнечные ванны, соблюдая необходимую осторожность, болезнь в известной степени смягчила ее характер. Не знаю почему, но в жизни часто бывает, что пережитые неприятности сглаживают крутой нрав.

- Мне казалось, что я качаюсь на волнах, - вспоминает Линда о злополучных днях своей болезни, - между жизнью и смертью. Но, пожалуй, я была ближе к смерти.

- Это каждому случается пережить.

- Да, но умереть от прозаических ожогов...

- Какая разница, от чего умирать? Гораздо важнее, для чего живешь, отзываюсь я.

Моя банальная реплика вызывает интересную реакцию.

- Неужели вам приходилось задумываться, зачем вы живете?

- Кто же об этом не думает...

- И вы уверены, что идете к цели? Что вы на правильном пути?

- Ничего подобного. Я знаю, что двигаюсь по течению. Так же, как плыли по течению вы, когда вас качало на волнах между жизнью и смертью.

- Не понимаю... - вполголоса произносит моя спутница.

- Чего вы не понимаете? Что среди множества жизненных целей бывают и такие, достичь которых невозможно? Что каждому случается пережить крушение надежд, провал каких-то планов...

- О, это я понимаю.

- Ну вот, значит, мы поняли друг друга.

Она молчит и что-то чертит на песке - как раз в том месте, где несколько дней назад мой лейтенант выписывал цифры. Потом замечает: