Алексей Макеев - Нежная улыбка смерти

– Кто вы такие?..

Тихая девочка с одуванчиками. Катя. Три убийства в активе.

– Что вам надо? – прошептала убийца.

– А вот не надо притворяться, Катя, – вкрадчиво сказал Максимов. – Лунатизмом страдаете не вы, а Алина. Но и та уже не страдает. Отстрадалась. Удивили ее ваши слова памятной ночью: «А я об Алинку споткнулась, развернулась…» Алина стояла в простыне посреди прохода, не могли вы об нее споткнуться. И перепутать с кем-то другим не могли – не думаю, что с кровати Алины прыгнула посторонняя девушка. Вас вообще в данную минуту в бараке не было. А Алина восстановила в памяти бледную картину и задумалась. На свою беду. И решила обмолвиться с вами словечком. Помните – на крылечке? Вы рассказывали. Только слова при этом произносились другие. Не сумели переубедить Алину, Катя? Зубы заговорили, но поняли, что это ненадолго? А досадная оговорка у тренажерного зала: «Послушай, Костя…»? Не оговорка это. Трудно так оговориться перед незнакомым мужчиной, который старше вас почти вдвое. Зухра вот не оговорилась… Вы привыкли так обращаться к убиенному вами же Косте Печорскому. И внутренний голос подсказывал – сыщик на верном пути, недолго вам осталось мучиться. Проследили, как я в лес пошел, и за мной – да только не срослось, ловчее оказался сыщик, нежели Алина Скобцева, Костя Печорский и некто гражданин Сайдуллин, которому вы треснули разводным ключом по голове, добежали до опушки и по дури зашвырнули его в осинник… Хорошо перепрятали ключ, Катя? Стерли «пальчики»? А полицию не видели? А вот полиция вас видела…

Бессовестная и наглая ложь, которая расставила все по своим местам, устранив нужду в толковом адвокате, способном вытянуть преступницу из кутузки за смехотворностью улик…

– Вы арестованы, Катя Буевич, – надул щеки и сделал шаг вперед Демаков.

– А пошли вы все… – как-то грустно произнесла девушка. А за этим начался кровавый цирк. Предчувствуя беду, Максимов успел попятиться. Демаков же твердо веровал, что звездочки на погонах – это вроде депутатского иммунитета, даже не почесался. Шипение змеи вырвалось из овального ротика. Мелькнули точеные ножки, взметнулся в небо пистолет, а Демаков, пронзительно визжа, схватился за интимное место.

– Девчата!!! – взревел Максимов. И словно при замедленном воспроизведении увидел, как отрываются от земли точеные ножки и тельце Кати складывается пополам. Острые ножницы разрезали застоялый воздух. Спасла многолетняя выучка – он успел отклонить корпус и провернуться по оси: удар, способный разорвать грудину, дважды потерял в мощности и пришелся под левую лопатку. Все двенадцать ребер дружно ахнули. Максимова отбросило в объятия податливого моха…

Шипение змеи стало воплем отчаяния. Не сумевшая добить Максимова, убийца в страхе заметалась. Забилась дверь барака. Законопослушные девчонки, потрясая кулачками, выскакивали на крыльцо.

– Стоять, мерзавка! – вопила Карина.

– Демаков, куда она тебя? – крикнул Максимов, задыхаясь от боли.

– По органам испражнения, куда еще… – Участковый мужественно разогнул спину. – Вот же сука… Ладно, что я, не битый ни разу?

И где это тебя успели? – хотел вопросить Максимов, но кровавый цирк отвлекал от беседы. И опять по первое число досталось Демакову, выбравшему из двух зол оба. Девчонки развернулись цепью. А Катя, перестав метаться, пошла на прорыв на слабом участке – аккурат на Демакова! Незабываемое зрелище! Сообразив, что пистолет искать поздно, участковый бросился на врага с голыми руками. Оба что-то выкрикнули. Прием, который применила Катя, назывался образно и романтично: «Взлетающее облако в потоке ветра». Она с подскоком и как-то естественно взлетела Демакову на плечи, в сидячем положении обхватила его шею бедрами, а голову – руками, и оба, не переставая орать, завалились на бок. Но довести до ума это серьезное дело – то есть окончательно свернуть Демакову шею – у нее опять же не хватило времени. Подбегала Карина, намереваясь хорошенько ее отвалтузить.

– Получай, гадина!

Катя бросила полузадушенного Демакова, лихо кувыркнулась через голову. Пинок разрезал воздух. Потеряв равновесие, Карина рухнула на лейтенанта – очень трогательный тандем… Максимов судорожно шарил по земле: ночь такая черная, и пистолет такой черный. Не мог его Демаков белой краской покрасить?! Катя уже рвалась через сосняк – только пятки сверкали. Остальных куда-то разбросало. Соня побежала в обход, Зухра замешкалась. Демаков, отплевываясь, становился на колени.