Фридрих Незнанский: Смертельный треугольник

— Да он тебя просто подначивает, — успокоил Грязнов-старший. — Давайте лучше выпьем.

Выпили. Турецкий поискал глазами буженину (не нашел, потому что была съедена, заменил корейскими баклажанами), сказал:

— Никого я не разыгрываю. Предлагаю подойти к вопросу с научной точки зрения. Что такое депрессия? Депрессия — это угнетенное или тоскливое настроение, снижение психической и двигательной активности. Если хотите знать, есть три основных признака депрессии, так называемая депрессивная триада: полная безучастность ко всему, она называется абулия, снижение настроения (апатия) и ослабление двигательной активности (акинезия). Причем мысли о самоубийстве, возникающие при депрессии, гораздо чаще приводили бы человека на тот свет, если бы не эти признаки: жить не хочется, но что-то с собой делать тоже не хочется. — Турецкий потянулся к холодильнику и вытащил оттуда начатую банку с тунцом. — Как говорится, давно бы повесился, да веревку мылить сил нет.

— Откуда ты все это знаешь? — поразился Грязнов-старший.

— Мне по работе иногда книжки читать приходится, — туманно объяснил Турецкий. — Все вышесказанное напрямую относилось к нашему дорогому адвокату.

Гордеев горестно покивал: дескать, согласен, не спорю.

— Ну а раз не споришь, волоки сюда свой чудесный аристократический напиток. — И Турецкий потянулся к сигарам. — Пора почувствовать себя белыми людьми.

Но сперва они выпили кофе, и Турецкий развил свою мысль.

— Что я знаю наверняка? Победить депрессию можно. Но как?

— Да, вот именно, как? — заинтересовались собутыльники.

— Временем. Время все лечит.

— Ну… — Гордеев был разочарован. — Спасибо, помог, мастер банальных истин.

Турецкий успокаивающе махнул рукой:

— Я так и знал, что это не подходит. Победить депрессию можно и тремя другими способами: большими деньгами, лекарствами…

— Водкой, — сказал Грязнов-старший.

— Арманьяком, — сказал Гордеев.

— …и сексом, — завершил свою мысль Турецкий. — В настоящее время в наших руках есть только одно средство из трех упомянутых. Так давайте им воспользуемся! Слава богу, на водку у нас денег еще хватает.

Гордеев мог бы возразить, что не «у нас», а у него и что не на водку, а на арманьяк, но не стал. Арманьяк перелили из стаканов в коньячные бокалы — соответствующей дозой, и трое друзей выпили, каждый со своим выражением лица: Грязнов — с легким презрением, Турецкий — с небольшим удивлением, Гордеев — почти равнодушно. Ему казалось, что он все больше и больше трезвеет.

— Это не коньяк, — заметил Турецкий через некоторое время.

— Это точно не коньяк, — подтвердил Грязнов-старший.

Гордеев молча вздохнул. Арманьяк был очень хорош. Но его по-прежнему ничто не радовало. Он понимал, что без друзей ему сейчас было бы совсем худо, но даже эта мысль настроение не поднимала, это была какая затяжная атрофия положительных эмоций.

— Итак, — продолжил Турецкий. — Я думаю, все дело в подсознании.

— В подсознании? — переспросил Гордеев.

— В подсознании? — переспросил Грязнов-старший.

— В подсознании, — кивнул Турецкий. — Да будет вам известно, подсознание не только сильно влияет на судьбы отдельных личностей, но играет также огромную роль в истории целых обществ, государств и народов. Вот мы уже несколько лет живем в третьем тысячелетии, и уже несколько лет мы ощущаем какое-то беспокойство, возбуждение, странное внутреннее напряжение… а почему? сами толком не знаем, не понимаем и не хотим понять…

— Саня, что ты несешь? — укоризненно покачал головой Грязнов-старший.

— А что, я с ним согласен, — возразил Гордеев. — Я уже давно чувствую какое-то беспокойство и необъяснимое внутреннее напряжение.

— А по тебе не скажешь.

Турецкий постучал вилкой по столу, прося внимание:

— Я продолжаю… Итак, лучшая часть человечества, к которой, разумеется, принадлежит наш обожаемый адвокат, взбудоражена, многомиллионное скопище двуногих млекопитающих дрожит от переполняющих это население эмоций, словом, чувствует и ведет себя совершенно иначе, нежели последние две тысячи лет, улавливаете, о чем я?

Слушатели отрицательно покачали головами.

— Сейчас уловите! Разумеется, можно сказать, что это связано с памятью о последних кровавых войнах, с достижениями цивилизации, которые перевернули наш образ мысли и наши обычаи, с распространением демократии, изменившей нашу повседневную жизнь, но я-то знаю, что дело в другом!