Фридрих Незнанский - Высший класс

Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. В чем Юрий Петрович Гордеев и убедился, едва они свернули на Театральную улицу. В точности такое же такси, как у Ореста, показавшееся в зеркальце заднего вида, они с Демидовым заметили одновременно. И одновременно среагировали, правда, по-разному.

— Дуй вперед, не останавливаясь! — резко распорядился Демидыч.

Гордеев же торопливо поинтересовался у водителя, куда ведет в конечном счете Театральная: к тому моменту, как вторая машина показалась в зоне видимости, каменные дома по сторонам улицы и островерхий готический собор успели смениться на два ряда частных домов, похожих друг на друга, как близнецы, серыми каменными стенами.

Вопреки ожиданиям Орест прореагировал на слова Демидова спокойно, можно сказать, даже удовлетворенно — в связи с тем, что его личные предположения оправдались.

— Так я и знал, — хмыкнул он, сосредоточенно глядя на дорогу. — Это машина Васыля с приезжими панами… Не забудьте, тысяча баксов, и ни центом меньше!.. Попали вы, господа… Да не суетись ты, детектив! Что я, по-твоему, дурень какой?.. Едем дальше, в село Подбривки, к моей тетке Оксане Ивановне! Чуете, как вам со мной повезло?.. У Васыля, к примеру, никаких родичей в Подбривках немае… то есть нету, а у меня есть! Так что едем себе спокойненько слушать про Степана Бандеру, а может, я вас и вовсе уговорил у Оксаны Ивановны в хате вместо отеля пожить… А?.. — И, подмигнув Юрию Петровичу, Орест слегка сбавил скорость: гравийная дорога кончилась, так же как и последняя городская окраина, сменившись довольно ровной, в отличие от российских сельских путей, но узкой дорогой, покрытой подстывшей грязью. Машина повернула налево, и смотревший вперед Гордеев невольно отвлекся на мгновение от маячившей в зеркальце заднего вида проблемы.

Вид, открывшийся перед ними, того стоил: прямо извивался, посверкивая мелкими холодными водами, Прут, через который был перекинут деревянный бревенчатый мостик не слишком надежного вида, — к мостику и направил Орест свою машину. Но главными в этой картине были, несомненно, внезапно взмывшие перед глазами путников горы…

Юрий Петрович видел Карпаты, да еще так близко, впервые в жизни.

Конечно, он, как большинство людей, слышал о том, что эти горы — синие. Но всегда полагал, что в данном утверждении кроется художественное преувеличение… Однако вздымавшиеся сейчас перед ними три громады с округлыми вершинами, закрывавшими горизонт, действительно были точно такого же цвета, как спелые сливы, да еще подернутые голубовато-сизой дымкой. Карпаты были настолько красивы, что куда больше напоминали блестяще выполненную театральную декорацию, чем настоящие горы. А их припорошенные снегом вершины до такой степени подавляли, сосредоточивая на себе взгляд и, казалось, душу, что несколько хаток, приткнувшиеся к подножию гор по ту сторону Прута, не сразу попадали в поле зрения…

— Ну, как? — В голосе Ореста слышалась гордость небожителя. — Вот это и есть наши Карпаты!.. Коломыю они окружают подковой, а та гора, что подальше, — Говерла, самая высокая вершина!.. Вот если б вы летом приехали, господа, то и не так бы еще поразились…

— Здорово! — с искренним восхищением произнес Юрий Петрович. — А, Демидыч?..

— Лучше назад погляди, — буркнул в ответ Николай. — Компашка наша, похоже, притормозила…

— А чего им за нами тащиться-то, если Васыль знает, куда мы едем? — довольно ухмыльнулся Орест. — Небось успел своим пассажирам объяснить, что к Оксане Ивановне мы двинули, поскольку у тети моей лучшая горилка собственного производства на всю Ивано-Франковскую область, можно сказать! А моим друзьям, к примеру, тому же Васылю, она ее со скидкой продает…

Демидыч не выдержал и заржал, а Гордеев, усмехнувшись, признал вслух, что тысяча баксов за услуги Ореста — и впрямь нормальная цена… При условии, что и в дальнейшем он окажется для них незаменимым сокровищем!

Спустя несколько минут машина уже медленно двигалась широкой и удивительно чистой сельской улочкой с настоящими украинскими белеными хатками по сторонам. За невысокими плетеными заборами виднелись аккуратные, пустые по зимнему времени огороды и голые садики, из глубины дворов изредка доносилось блеяние то ли коз, то ли овец и возмущенное куриное кудахтанье.

— Чистое кино! — прокомментировал наконец увиденное в кои-то веки Демидыч, чем неожиданно почему-то обидел Ореста.

— Почему это кино? Обыкновенная наша жизнь! — возразил он, притормаживая машину возле крайней к городу хаты.