Фридрих Незнанский - Высший класс

— Как в воду глядел: оба-два, как говорят одесситы, ночь провели с супругами… Исчезли одновременно и, судя по всему, вместе. Во всяком случае, обоих видели все в тех же Химках примерно за сутки до того, как парень был убит.

— А он точно был убит? Может, передозировка, как это у них водится нынче?..

— Точнее некуда, — мрачно бросил Грязнов. — Удушение… Наркотиков парень, как ни странно, не принимал, во всяком случае, не кололся.

— Ясно, его любимым пороком был другой… Дьявол бы забрал всех этих извращенцев — и наших, и «ихних»!.. Кстати, имя этого Майка я слышал, кажется, он по-крупному кого-то там инвестирует… Верно? По-моему, в том числе государственные структуры… Потому все и засуетились! Я прав?

— Не знаю, — пожал плечами Грязнов-старший.

— В его бизнес-деятельность я особо не углублялся. Знаю только, что у властей наших к нему особый интерес, вроде бы в госструктуры он действительно инвестирует, кажется, даже по ящику об этом что-то было… Можно у Турецкого спросить — потом, когда он с концерта вернется.

— И не подумаю! — огрызнулся Гордеев. — Моя задача, насколько я понимаю, исключительно девица, которую еще надо отыскать, а уж после с божьей помощью защитить от подозрений в двойном убийстве… А что, эту Лесли тоже придушили?

— Нет. Ее, насколько я знаю, по башке чем-то тяжелым вдарили…

— Когда это все случилось, Слава? Число?

— Сейчас… — Вячеслав Иванович задумался ненадолго, что-то подсчитывая в уме, потом удивленно пожал плечами: — Надо же… Всего восемь дней прошло! А мне казалось, что не меньше двух недель… Следовательно, в субботу, 26 ноября, труп американской супруги…

— А парня?

— Спустя двое суток, — уверенно ответил Грязнов-старший.

— Ну, тогда неудивительно, что я насчет этого ничего не слышал, у меня все это время процесс шел… Я наивно полагал, что последний в нынешнем году… Дураком, выходит, был.

— Ну, чего ты злишься? Ведь не с пустого места начинать! Я тебе целую папку бумажек всяких полезных принес. Пряхин Саша — это муровский следователь, на которого в итоге все повесили, — дал мне по дружбе взглянуть на дело, кое-что я тебе для общего представления выписал. Ну и доклады ребят Дениса, конечно… Так что, когда ты получишь официальную возможность ознакомиться с делом, представление о нем иметь уже будешь…

С неожиданной для его комплекции живостью Вячеслав Иванович, поднявшись из-за стола, сбегал в прихожую и почти моментально вернулся с небольшой синей папкой-уголком из полупрозрачного пластика в руках:

— Вот, держи!

— Спасибо огромное, — язвительно поблагодарил его Гордеев. — Глядишь, и я вам когда-нибудь пригожусь, как золотая рыбка — об тот же стол и по тому же месту! А твой Гроднев, по-моему, задерживается, пора бы ему прибыть…

И словно в ответ на его замечание Именно в этот момент подал голос домофон.

Кирилл Александрович Гроднев оказался щупленьким рыжеватым человечком неопределенного возраста, никак, с точки зрения адвоката, не соответствующим своей внешностью всем его званиям, которые успел перечислить по памяти Гордееву Вячеслав Иванович. Основательно помятый и не по сезону легкий плащ, круглые старушечьи очки… Впрочем, может быть, все дело было в постигшей его беде?

Открывший ему двери Гордеев первым делом обратил внимание на слегка дрожавшие губы академика.

— Я так рад вас видеть… — пробормотал тот после взаимного обмена приветствиями. — Слава говорил, вы творите чудеса по части… по части…

— Слава явно преувеличил, — произнес Юрий Петрович, бросив на Грязнова-старшего сердитый взгляд. — Я не волшебник, — и, заметив, как моментально побледнел Кирилл Александрович, поспешно добавил: — Но все возможное действительно сделаю.

Что касается Вячеслава Ивановича, он в продолжение обмена репликами между адвокатом и его потенциальным клиентом усиленно делал вид, что главное дело его жизни на данный момент — разыскать и поставить на стол еще один прибор.

— Понимаете, — губы академика все еще дрожали, — Дианочка — замечательная девочка, хотя, возможно, немного избалованная. Но ничего по-настоящему плохого сделать она просто не могла… В нашем УВД мне сказали, что девочку подозревают чуть ли не в убийстве… Чушь! Мне ли не знать, какая это дикость — подозревать Диану в чем-то подобном?!

К удивлению Гордеева, Кирилл Александрович, по мере того как говорил о своей дочери, преображался на глазах. Голос его стал громче и тверже, в глазах за толстыми стеклами очков вспыхнули огоньки.