Чингиз Абдуллаев - Проступок сыщика

– Спокойно, – посоветовал Вейдеманис, – вы ей что-то предложили или передали?

– Ничего не передал, – нахмурился Басманов. – И ты дурака не валяй. Я сделал, как мне сказали. Прикрепил эту коробочку к столу у них в гостиной. А потом выпил у них кофе и сразу ушел. – Он тяжело вздохнул. – Второй раз предал свою женщину. Первый раз, когда убил нашего ребенка, а сейчас, когда себя убил.

– Не нужно так говорить, – попросил Эдгар.

– Нужно, – убежденно произнес Басманов. – Я ведь на подлость почему пошел. Думал, получу ваши деньги и смогу наконец вырваться отсюда. Человеком захотел себе почувствовать. Хотя бы на один день. Номер снял в гостинице, на чистом белье заснул. Ванную принял. А потом понял, что как был гнидой, так ею и остался. Никому я не нужен. Она меня с таким лицом встретила, я готов был сквозь землю провалиться. Как будто пришел просить подаяние. И когда я уходил, она еще спросила: «Может, тебе денег дать?» Лучше бы она меня ножом ударила, чем такой вопрос задавать. Я думал, что сдохну. Или вернусь, заберу вашу коробочку и размозжу кому-нибудь из вас голову. Тот гад кавказец меня долго уговаривал. Сначала десять тысяч предлагал, потом двадцать, потом сто. За сто тысяч он меня и купил, сволочь.

Только деньги я все пропил, а гнидой все равно остался. И свою судьбу вот так глупо пропил. – Он опустил голову и замолчал.

– Тебя попросили прикрепить эту коробочку у них в комнате, – произнес Вейдеманис, – а потом что с ней стало?

– Не знаю. Я сразу ушел, как только она мне деньги стала предлагать. Так стыдно стало, я чуть не задохнулся от злости на самого себя.

– Человек, который вам дал деньги, назвал себя?

– Нет. Он сказал, что они охраняют Арину и это нужно, чтобы ее не беспокоить. Я понимал, что врет, но хотел взять деньги. Сто тысяч рублей. Думал, что смогу на них жить целый год. А пропил за две недели. Раздал долги и пропил. Хорошо еще, что на могилу матери дал, теперь там памятник поставят приличный. Стыдно мне было, что памятника уже четыре года нет. Стыдно…

– Послушайте, Басманов, – сказал Эдгар, – я гарантирую вам, что мы вернем вам все ваши деньги. Мы определим вас в лучшую наркологическую клинику и постараемся вылечить. Мы сделаем все, чтобы помочь вам. Только с одним условием. Прямо сейчас вы поедете со мной в Москву. Немедленно. Собирайтесь. Обещаю, что на этот раз никакой подлости вы делать не будете. Только поедете со мной и ляжете на лечение. А потом мы с вами поговорим.

– Меня уже нельзя вылечить, – вздохнул Басманов, – поздно. Да и не нужно. Я уже сам никому не нужен. И себе я тоже не нужен. Вы бы видели, с какой жалостью она на меня смотрела. Не с отвращением, нет. Не с ненавистью. А именно с жалостью.

– Пойдемте, Басманов, – терпеливо произнес Вейдеманис, – я обещаю вам, что мы сумеем вам помочь и вылечить вас.

– Я если я не хочу, чтобы мне помогали? – спросил Прохор. – Ничего мне больше не нужно.

Эдгар задумался. Оставлять этого типа в таком виде нельзя. Его показания будут крайне важны в Москве, это он уже понимал. Но как уговорить Басманова поехать вместе с ним?

– Я предлагаю вам еще раз поехать в московскую гостиницу, – сделал он последнюю попытку уговорить Прохора поехать с ним, – и там мы сумеем побеседовать.

Ему было трудно понять логику пьющего человека, у которого уже началось искажение психики. Басманов поднял голову.

– Когда? – спросил он.

– Прямо сейчас, – предложил Вейдеманис.

– Опять в Москву, – криво улыбнулся Прохор, – хочешь обмануть и снова туда отвезти? Чтобы Арина опять предложила мне денег?

– Я уже вам объяснил, что ничего подобного больше не произойдет, – терпеливо пояснил Эдгар. – Найдите свой паспорт, и мы поедем.

– Он у меня в кармане пиджака, – вспомнил Басманов, – только у меня денег больше не осталось.

– Я заплачу деньги за ваш билет и гостиницу, – пообещал Вейдеманис.

– Поедем, – неожиданно легко согласился Прохор. – Только учти. Больше никаких подлостей не будет. А может, ты друг того лысого маленького подлеца, который у меня был. Очки все время поправлял и так ласково деньги в руки совал. Ты не его друг?

– Нет, – Эдгар подумал, что работающим с хроническими алкоголиками и наркоманами врачам нужно ставить при жизни памятники. Он с трудом себя сдерживал. Наконец Басманов поднялся и пошел в другую комнату. Раздался грохот опрокинутого стула. Потом еще одного. Вейдеманис неслышно выругался и пошел в комнату. Прохор сидел на обшарпанном рванном диване и молчал.