Владимир Колычев - Смертельные чары

Снегов смотрел на него недоуменно и с недовольством. Он следователь, и ему должна принадлежать инициатива, а не Федору. Только все было как раз наоборот, и это его не устраивало. Но все-таки он связался с начальником уголовного розыска и попросил у него оперов для наблюдения за домом Тамары Молодовой. Старостин был уверен в том, что ее нужно держать под наблюдением, и Снегов согласился с ним.

Сам Федор за Молодовой следить не мог. По уважительной причине. В больницу ему нужно долечиваться. Но ведь был и другой повод.

– Грязь у Молодовой на колесах. И царапина на кузове. Что-то это мне напоминает.

– Что? – с интересом посмотрел на него Снегов.

– В лесу она была. На узкой дороге. Из лесу она приехала, а по пути в магазин заскочила…

– О чем ты?

– Да грязь знакомая. Знаю я одно место, где такая грязь есть. И охотничья усадьба там есть. Может, помнишь, Конотопов у нас первым секретарем района был.

– Ну, что-то слышал.

– И я слышал. Охоту он очень любил. И охотничья усадьба у него была, я это точно знаю. В районе Сошниково усадьба…

– Заброшенная усадьба?

– Почему заброшенная?

– Ну, если Зотов сейчас там, то это для него опасно, если усадьба не заброшенная. Что, если хозяин усадьбы в милицию позвонит?

– Правильный ход мысли, – улыбнулся Федор. – Только нет там хозяина. Скорее всего, нет. Думаю, погиб хозяин… Любовница у Молодова в Сошниково была, он там с ней по нескольку дней пропадал. Это мне Катерина говорила. А она откуда знала? Возможно, Тамара ей об этом сказала. Я так понимаю, жила она с мужем весело – ей на него наплевать, ему – на нее. У каждого своя жизнь. Но кошелек – общий. И если Молодов купил охотничью усадьбу в Сошниково, то Тамара должна была об этом знать. И он, возможно, знал и о ее доме в Замятске, и про ее отношения с Зотовым. Может, он злонамеренно Антонину совратил…

– Меня уже ничего в этой истории не удивляет.

– Я думаю, после того как меня возле дома на Герцена ударили, Зотов перебрался в охотничью усадьбу. И Катерину, возможно, с собой увез. Или Ольгина… И Валентина, возможно, там… Если ее еще не убили, – сквозь зубы процедил Федор.

– Что ж, поедем в усадьбу, – решительно произнес Снегов.

– Прямо сейчас и поедем.

– Вдвоем?

– А что ты предлагаешь?

– Людей надо взять.

– А если нет там никого? Если я ошибаюсь? Не хочу, чтобы Прямыхов надо мной посмеялся.

– Хочешь не хочешь, а без подкрепления нам никак нельзя. Дело серьезное…

– Боюсь, время потеряем.

– А ты не бойся.

Трудно было упрекнуть Снегова в глупости, и сейчас он делал все правильно. Только Федор вскоре пожалел о том, что согласился с ним.

Тучи набежали, ветер поднялся, мелкие капли с них срывает. Деревья в лесу качаются, шелестят – будто ругаются. А может, они предупреждают об опасности?

Дом в лесу обнесен забором из колючей проволоки. Но это не препятствие: в багажнике машины нашлись кусачки. Одна стальная нитка перекушена, другая, вот и проход свободен.

Большой дом, бревенчатый, с пристройками, с конюшней для охотничьих лошадей. Ставни открыты, за окнами пугающая темнота – может, за ними уже кто-то заряжает ружье. Но тихо все. Только раскрытая дверь клозета на ветру поскрипывает.

Снегов убил два часа на то, чтобы собрать группу захвата. Но неужели он старался зря? Неужели в доме никого нет?

Косогоров осторожно взялся за ручку двери, дернул ее на себя. Судя по удивленному выражению, которое приняло его лицо, он не ожидал, что дверь открыта. Но вслед за удивлением появилась насмешка. Будь здесь преступники, они бы не оставили дверь открытой. Значит, облажался Федор Старостин, в очередной раз облажался.

В доме действительно никого не было. Снегов разочарованно посмотрел на Федора, но тот удивленно повел бровью. Не все так просто, если дверь открыта. Будь усадьба необитаемой, ее бы держали на замке. Да и не похож дом на заброшенный. Печка еще теплая, хлеб на столе не успел заветриться и зачерстветь. А еще откуда-то со двора донесся голос – кто-то кого-то нашел.

И действительно, в сарае с вольерами для охотничьих псов кто-то из оперов нашел людей. В одном вольере, связанная скотчем по рукам и ногам, с кляпом во рту лежала Катерина. В соседнем – томился Ольгин. И Валентина тоже здесь. Губа у нее распухшая, синяк под глазом, одежда грязная, местами рваная, но все-таки живая она. Хотя и голодная. Как вскоре выяснилось, их всех здесь морили голодом. И это было не столько издевательством, сколько способом убийства…