Владимир Колычев - Смертельные чары

– Так она вам ничего не скажет, – растерянно посмотрел на него Молодов.

– Скажет.

– Может, не надо ее сюда приплетать?

– Надо… Или вам не нужно алиби?

– Алиби?.. Ну да, это алиби… Но так алиби необходимо, когда подозревают. А вы же меня не подозреваете? – с опаской спросил Алексей Иннокентьевич.

– Ну, если поговорю с твоей Антониной, то нет… Муж у нее в Москве работает, да?

– В Москве.

– А лет ей сколько?

– Ну, тридцать шесть.

– Рыжие волосы, конопушки на носу?

– Ну да, есть немного…

– Зуб золотой.

– Точно… Я ей денег на стоматолога дал, чтобы фарфор себе вставила. Золото уже давно из моды вышло…

– Так у них там блатная романтика, – совсем невесело улыбнулся Старостин. – Брат у нее сидел. И муж сидел. И сама она веселую жизнь по молодости любила…

Знал Федор Тоньку Вострикову. Бедовой была она бабой. И брат у нее такой же заводила. И еще задира. Ни одна драка возле клуба без него не обходилась. И выпить любил. Друг у него такой же шальной. Пьяные гулянки, песни под гитару, блатной шансон. И Тонька с ними веселилась. Но банкеты кто-то должен был оплачивать, а деньги на дороге не валяются… Сначала Вадик Востриков сел, за ним Юра Зотов. Вернулись, и опять за старое. Но тогда уже Федор за порядком в Подречной смотрел, он Вадика Вострикова с поличным и взял, когда тот попытался угнать машину из совхозного гаража. И с Юрой Зотовым крепко тогда поговорил. Один зону «топтать» отправился, а другой за ум взялся, на Тоньке женился. Сейчас в Москве работает, деньги хорошие домой привозит. И Вадик уже второй раз из-за колючки вернулся. Даже работать пробовал. Только плохо у него это получается. Он больше горазд водку пить и травку курить. Но делает это уже без драк и дебоша, разве что включит иной раз громко блатную музыку, но там сосед у него – дядя Вася, Вадик его побаивается.

А Тонька, оказывается, любовника себе завела. И не простого, а богатого. Деньги уже из него понемногу выуживает. Ну да, баба она не промах…

– Ты смотри, как бы впросак с ней не попасть. Она вас, Алексей Иннокентьевич, не только на фарфор раскрутить может. Баба она ушлая, как бы на аборт тысяч двести не попросила… Мужу, может, ничего не скажет, а вот брата натравит. У него две судимости, он спьяну и ножом ударить может…

– Да? Не знал, – разволновался Молодов.

– Так что с Антониной лучше не встречаться.

– Я понял… Но мы с ней уже договорились…

– Когда?

– Ну, сегодня, в это то же время…

– Ночью?

– Ну да, ночью…

– А почему не днем?

– Так это, боится она, что кто-нибудь увидит. Муж у нее.

– Муж у нее – мужик суровый, – кивнул Федор. – Если узнает, убьет. И ее убьет, и тебя. Так что, Алексей свет Иннокентьевич, не шути с огнем. Вдову себе найди, если с женой не живется…

– Ну, почему не живется? – скривился Молодов.

– Не знаю, что там у вас, и знать не хочу.

– Да нормально все… Ну, есть, конечно, проблемы. А у кого их нет?

Похоже, Молодов не прочь был втянуть Федора в разговор о своих проблемах. Советчика в нем вдруг увидел или даже психоаналитика, перед которым можно выговориться. Но Старостина его отношения с женой не очень-то волновали. Во всяком случае, не настолько, чтобы терять на них время. Дела у него, а он тут с мокрыми ногами стоит. Домой надо ехать, переобуться, и в участок.

Так Старостин и сделал. Правда, из дома отправился сразу к Антонине Зотовой. Только не застал он ее. В Замятск она уехала, к вечеру обещала быть. А вечером в поселке случился пожар. Ущерб небольшой – сарай у ротозея сгорел, но времени на этом Федор потратил много. Домой он вернулся поздно, решив заглянуть к Зотовой завтра.

Говорят, утро добрым не бывает. Так оно или нет, но сегодняшнее утро точно добрым не было. Ни свет ни заря Федора подняли, но это не самое страшное. Куда хуже, что произошло убийство.

Труп Молодова обнаружили на деревенском пляже, на том самом месте, где он видел подозрительного купальщика. Алексей Иннокентьевич лежал на спине, раскинув руки, галька под ним темно-бурая от крови. В шею его ударили, чем – неизвестно, но рана такая же, как и в случае с Голиковым. Только в прошлый раз убийца не задел шейную артерию, а в этот раз попал точно в нее. Поэтому и крови много.

Мало того что лицо залито кровью, на нем еще застыл ужас. Предсмертный ужас. Похоже, перед тем, как пропустить роковой удар, Молодов увидел что-то невообразимо страшное. Уж не принял ли он своего убийцу за оборотня?..

Лодка к берегу пришвартована – в том самом месте, где Федор вчера замочил ноги. Мотор у ялика заглушён, внутри никого.