Светлана Алешина - Нервы на пределе

— Нет, я должна была идти по улице, как обезьяна?! — воскликнула Маринка и тут же, сообразив, что сказала что-то не то, помчалась в обратную сторону:

— Я была одета не в том стиле, чтобы быть без макияжа, вот в прошлом году…

— На пляже без макияжа ты смотрелась прекрасно, — закончила я за нее, — не об этом разговор. Что еще?

— Был еще скандал по поводу того, что кто-то очень здорово кинул крупную компьютерную фирму, — напомнил Ромка, — но это было написано в двух строках, как очередной укор в сторону нашей доблестной милиции.

— Нет, ничего скандального, — констатировала я очевидный факт.

— Про губернатора писали, — вдруг вспомнила Маринка.

— Ну это ты совсем загнула, — возмутилась я. — Да он скорей газету нашу закроет по показаниям санэпидстанции, например, чем будет звонить и угрожать по телефону.

— А может, это не он звонил, — не сдавалась Маринка, — а его помощник?

— Марина, пей кофе, — мягко посоветовал Сергей Иванович.

— Ну и пожалуйста, — недовольно пробурчала Маринка и демонстративно отвернулась, показывая, что оскорбилась самым сильнейшим образом.

— Так, а теперь давайте с другой стороны посмотрим, — продолжил Сергей Иванович. — Мариночка была в ванне, входная дверь, я думаю, была заперта, — Сергей Иванович покосился на Маринку за подтверждением этого тезиса.

Маринка, не поворачиваясь к нам, хмыкнула.

Сергей Иванович кивнул:

— Следовательно, в квартиру скорее всего кто-то зашел, открыв дверь ключом или отмычкой. Вопрос первый: у кого мог быть ключ?

— Вопрос, конечно, интересный, — я встала со своего стула и прошлась по комнате, — и ответ на него мы знаем: у Виталика!

— Ну, вы сейчас договоритесь неизвестно до чего! — воскликнула Маринка, но все промолчали.

— Это вы, вероятно, совсем от безысходности придумали. Что он, дурак, что ли, так подставлять свою… девушку? — агрессивно спросила она.

— Нужно будет побольше разузнать о Виталике, — миролюбиво сказала я. — Тебе же самой, Марина, будет это интересно.

Маринка посопела, но ничего не сказала, пронзив меня нехорошим взглядом.

— Как называется магазин твоего бойфренда и где он находится? — спросила я Маринку, и она сухо ответила:

— Минимаркет «Салют» на Горького, угол Никольской. Но Виталик здесь ни при чем, так и знай!

— Согласна, — энергично кивнула я, — но неужели ты думаешь, что мне самой неинтересно, где водятся такие шикарные парни, как твой Виталик?

Маринка серьезно посмотрела на меня, и в ее глазах зажегся подозрительный огонек.

Я, довольная тем, что провела такой удачный отвлекающий маневр, объявила совещание законченным.

Когда все вышли, я набрала номер телефона своего старого и верного друга Фимочки Резовского.

Фимочка, а если официально, Ефим Григорьевич Резовский, был адвокатом и работал в конторе своего папы, тоже адвоката.

Наши с ним отношения вот уже несколько лет балансировали на грани хороших и отличных — отличных в мужском понимании этого слова, — однако я не собиралась переступать эту грань, разумеется, ничего об этом Фимочке не говоря, чтобы не обидеть хорошего человека.

Фимочка несколько раз оказывал мне очень нужные услуги по своему прямому профилю — адвокатскому, но в некоторых случаях он служил мне как бы справочником по сложным вопросам.

Фимочка был таким человеком, который просто не умел говорить «не знаю», потому что считал, наверное, эту фразу жутко унизительной для своего имиджа.

Зная эту его слабость, я ею и пользовалась. Не выходя за рамки приличий, конечно.

Сегодня был как раз тот самый случай, когда можно было напомнить Фимочке о его необходимости в моей работе.

Конечно, он при этом не преминет подумать о своей необходимости в моей жизни.

Поговорив по телефону с секретаршей, сидящей в конторе Фимочкиного папы, я сумела добраться и до своего приятеля, изложив ему свою проблему.

— О, свет очей, — тяжко вздохнул Фимочка в трубку, — но я же всего-навсего лишь адвокат, а не сыскное бюро…

— Фимочка, ну пожалуйста, может, хоть что-нибудь о маленьком таком магазинчике «Салют» и его хозяине, некоем Виталике… — беззастенчиво заныла я в трубку, — если можно, конечно. Моя благодарность не будет иметь границ в пределах возможного. Ты же знаешь!

После последних слов Фимочка вздохнул еще тяжелее, буркнул, что он все уже знает и надеется на мою благодарность только из врожденного упрямства, и пообещал сделать все, что удастся.

Теперь оставалось только ждать, разбираясь с текущими делами. Правда, долго этим заниматься мне не дали, потому что очень скоро в мой кабинет влетела Маринка с глазами филина: