Георгий Лосьев - Рассказы народного следователя

– Хоть на бюро ставь – больше не могу! Которая ночь!

– Хлипкий вы народ. Распустились в деревне! – тихонько смеется Лыков. – Иди сюда: смотри.

Он открывает дверь в соседнюю комнату, стараясь не скрипеть.

В комнате разостлано несколько тулупов и вповалку спят какие-то люди.

– Рукавишников, – шепчет Лыков, – Афиногенов, Моторин.. Я им дал два часа тридцать минут. А домой не пустил… Знаешь, что? Давай-ка, и ты… приляг здесь, а? Как в подвахте или в караульном помещении… Не хочешь? Слабак!

Потом, притворив дверь и перейдя в свой кабинет, говорит уже громко:

– Время-то какое, следователь! В сто тысяч лет один раз такое время бывает! Вот пройдут годы, и будущие парткомы, будущие коммунисты – люди большой образованности и душевности – зачтут нам эти ночи во славу и бессмертие!

В его словах нет патетики. Он угрюмо смотрит в черный прямоугольник окна… С окон сняты занавески и шторы. Лыков распорядился. Не любит. Уважает, чтобы побольше солнца, воздуха.

– Значит, идешь к себе?

И безразличным тоном бросает вслед:

– Ровно в восемь – бюро…

По темному двору райкома шагает милиционер с винтовкой наперевес.

И у дома райисполкома – милиционер с винтовкой наперевес.

А на крыльце РАО сидит сам Шаркунов.

– Не спится, Василии?

– Кой черт не спится?! Спать хочу – как из ружья! Вот и вышел проветриться… Сейчас должен участковый из Тихоновки подъехать.

Мой стол тоже завален корреспонденцией. Игорь спит на полу камеры в роскошной позе гоголевского запорожца. Смит-Вессон вынут из кобуры и засунут под пояс гимнастерки. Подходи и бери. Я подошел и взял.

Игорь вскочил ошалело.

– М-ма…

– Маму?

– Да нет! – конфузится мой секретарь. – Будто я… будто вы… на охоте, и я…

– Пойди к колодцу и умойся… На, спрячь свою пушку.

Вся корреспонденция заботливо отсортирована Игорем.

Что ж, и здесь начнем с жалоб.

«… Вы – народный следователь и блюститель закона.

Прошу вас разъяснить: какой статьей Конституции предусмотрены колх озы? Какой закон наделил их правом на грабеж? Вы понимаете, что потакая незаконным действиям, дискредитируете самую идею государственности? »

Письмо грамотное, юридически аргументированное и Принадлежит истинному интеллигентному врагу, забывшему подписаться. В корзину!

…В окно вползает рассвет. Вот тебе и на! Уже совсем светло! Сколько же времени? Наш «судебный будильник», как называет Игорь засиженный мухами, неимоверно врущий измерительный прибор с надписью «Юнганс». показывает семь. Еще рано. Где же Игорь? Как я не заметил, что он ушел… Черт возьми – неужели задремал?

Телефон окончательно встряхивает мысли.

– Что ж, тебе особое приглашение с золотым обрезом?

Лыков… Опоздание на бюро у Лыкова – смертный грех…

У этого секретаря райкома необычная манера делать доклады. Он не стоит за столом., а ходит по комнате, заложив руки за спину, внезапно сам прерывает себя и, подойдя к какому-либо члену бюро, спрашивает:

– А ты как думаешь по этому постановлению, Рукавишников?

Наверное, эта манера от подполья. Я где-то уж видел картину, изображавшую заседание подпольного комитета. Там такое же, а Лыков – большевик с дореволюционным стажем и привлекался по делу о Ревельском восстании матросов.

– …Так вот. товарищи: на данном этапе враг будет жать на законность. Будет стараться убедить массу в том, что революция, которую мы сейчас проводим, противозаконна, что это произвол местных властей. А там, где «беззаконие», развязывается сопротивление этих самых… ревнителей законности. Сперва они будут искать юридические лазейки. В Октябре нам со всех сторон орали: «Революция против революции?!» Это же, дескать, беззаконие! И объявили нас, большевиков, вратами закона. Ну, сами знаете. А потом стали защищать свой «революционный закон» пулеметами. Предвижу, что и здесь так же будет. Вот нам и нужно одновременно подготовиться к активному сопротивлению и, в то же время, ломать пассивное. В этом отношении большую роль я отвожу следователю и судье. Они должны дать каждому нашему уполномоченному по коллективизации тезисы о… А ты, Виктор Павлыч, как думаешь?

У Дьяконова вид загнанной лошади. Хоть пар и не идет, но щеки ввалились и грудь вздымается.

– Я так думаю, – встает чекист. – Я так думаю, что мы опоздали с «тезисами»… Я сейчас из западного угла приехал. На Вороновой заимке обнаружили изуродованный труп председателя Тропининского совета Любимова… Руки связаны заячьей проволокой, живот распорот, кишки выброшены и в полость насыпана пшеница. А к груди подковным гвоздем бумажка прибита. Написано кровью: «Жри».