Георгий Лосьев - Рассказы народного следователя

А здесь Михаил Иванович не живет. Несподручно таежному лохмачу: шибко открыто все. На тридцать шагов видно. Опять же ягоды кустарниковой не столь густо, как в тайге, а землянику мишка собирать не охотник.

Да и приберложиться зимой негде…

Игорь все это отлично знал, и поэтому, когда Виктор Павлович, хитро подмигивая, сказал парню, что с косачами придется обождать, а будем брать медведя на берлоге, – Игорь отвернулся в сторону и обиделся.

– Что я, маленький, что ли, товарищ Дьяконов! Берлога! Медведи летом в березняке не залегают…

– Залегают, Желтовский, – возразил Павлыч, – еще как залегают! Бывают такие особенные медведи..

…Наши ходки стояли за околицей села, у кромки леса. Ночевка в Тупицынском сельсовете была беспокойной. Сквозь дремоту я слышал, как к Дьяконову являлись какие-то мужики, разговоры вполголоса переходили в шепот, потом приходили другие и тоже шептались с Виктором. Всю ночь хлопали двери и горела лампочка-семилинейка…

Теперь же пригревало солнышко и тянуло в сон. Но нужно было ждать Егорова, помощника Дьяконова. Он появился внезапно, выйдя из леса вместе с какой-то девицей…

– Ну, как? – спросил Дьяконов.

Егоров кивнул.

– Можно начинать…

– Ну что ж… «Начнем, пожалуй», – тихонько пропел Дьяконов и вдруг притянул к себе девушку, поцеловал ее, – Спасибо, Нюра! А ты чего хнычешь?

– Не обмишультесь, Виктор Павлович! Тогда и мне не жить… И папане…

Дьяконов достал носовой платок и, вытирая на лице девушки слезы, ласково сказал:

– Ну, дождик пошел! Что ты, Нюра? Не нужно, милая. Все будет хорошо. Может быть, тебе его жалко?

– Сама бы удавила своими руками проклятого! – с ненавистью ответила девушка и пошла по дороге к селу.

Я смотрел на своего друга с удивлением. А Дьяконов, оглянув местность, уже совсем другим тоном приказывал:

– Товарищ Желтовский! Лошадей отведите за деревья! Вон туда. Сами встанете за этой березой, чтобы вас не было видно со стороны тропинки. Если в лесу поднимется стрельба и на тропинке появится человек в галифе и городских сапогах – бейте без предупреждения и постарайтесь свалить. Промахиваться нельзя! Понятно? Но без стрельбы в лесу – огонь ни в коем случае не открывать! Действуйте!

После этого Виктор Павлович взял с ходка наш охотничий топорик и стал зачем-то рубить березу. И где-то в лесу кто-то тоже стал рубить березу. Потом еще, в другом конце. И еще…

– Поехали мужики по дрова к зиме! – сказал Дьяконов, вогнал топор в ствол дерева и повернулся к нам, – Егоров! Веди!

Тропинка казалась бесконечной. Мы долго петляли между деревьев, потом спустились в овражек, поднялись на пригорок и остановились по знаку Егорова перед большим горелым пнем.

– Отсюда сто двадцать шагов, – шепнул Егоров.

Дьяконов махнул рукой вперед.

Вскоре мы вышли на обочину елани. Посредине поляны чернела большая яма погашенное огнище. Немного поодаль притулилась к огромной одинокой березе крошечная землянка – жилище углежога…

Была же такая профессия, нелепая сейчас – углежог!

Была… В каждой деревне – кузнечные горны. Горны требуют древесного угля. Самовары в каждой избе – гоже уголь нужен. И в городах разъезжают тележки и телеги, плотно набитые черными кулями, и резкие гортанные голоса будят сонную тишину заросших травой улочек: «Э-э-э! Углей! Кому углей?»

Вот и живут, тут и там, в березовой лесной глуши, заросшие волосом, прокопченные и сами черные, как уголь, одинокие лесовики из племени углежогов…

Кто они? Большей частью старики-бобыли… Но встречаются и сорокалетние бородачи-крепыши с плечами в три обхвата. Не случайно такой здоровяк уходит в медвежью жизнь… Торба с накопленными грехами гонит его сюда or возмездия… Нелюдимы эти лохматые отшельники. Месяцами не встречаются они с деревенским людом, лишь на зиму перебираясь куда-нибудь на дальние заимки. А летом приезжают к ним прасолы-перекупщики. Привозят в землянки муку, соль, картофель, увозят уголь…

– Дверь открывается наружу, – кивнул Дьяконов в сторону землянки. – Ты, Гоша, встанешь за углом. Если мы не справимся и выскочит – бей в спину! Вообще выскочит – значит нас с Егоровым уже нет. Не промахнись! Обходим поляну, товарищи. Нужно зайти с тыла!

…Не запертая изнутри дверь с треском отлетела в сторону. В избушке глухо ударил выстрел, грозно грянуло:

– Не шевелись!

Со звоном рассыпалось стекло, послышалось падение тела, возня, крепкий мат. Я не выдержал и ринулся в полутьму…