Георгий Лосьев - Рассказы народного следователя

На постели не было ничего интересного.

– Ни-че-го!.. – вслух сказал я.

– А знаешь, керосином-то пахнет от матраца, – отозвался Дьяконов. – Клопов выводили… Ну, попробуем поговорить с хозяйкой…

Но расспросы квартирохозяйки Никодимова остались безуспешными. Девяностолетняя без малого, полуглухая, полуслепая, старуха ничего не могла сообразить и только сама спрашивала:

– А што, батюшка, што, Аркаша-то шкоро вернешя? Фатеру-то как, батюшка? Иде ж Аркаша? Заарештовали вы ево, што ли?

Дьяконов смеялся, а я напрасно старался объяснить:

– Не вернется твой постоялец!.. Самоубийством он покончил. Самоубийца, утопился квартирант твой, бабка…

Бабка отвечала:

– И шибко убился, болезный? Шходить бы проведать, да ноги не ходють…

– Утопился, говорю! – кричал я в vxo старухе.

Наконец, уяснив смысл происшедшего, старуха удовлетворенно и спокойно заявила:

– Шпомнила! Бабы-прачки яво утопили… Фекла Прокудкина, штерва… Бешпременно Фекла… Путался с ей Аркаша…

– Новая версия, – сквозь смех сказал Дьяконов, – держись, следователь! Вон как дело повертывается!

Пришло время засмеяться и мне: Фекле Павловне Прокудкиной, свидетельнице происшествия, больничной прачке, было за шестьдесят…

Дав эту целевую установку, старуха замолчала.

Только губы беззвучно шевелились, словно перемалывали жвачку.

– Черт побери! – ругнулся Дьяконов, когда мы вышли из пропахшей керосином комнаты на воздух. – Хоть бы записку оставил!

– А стихотворение? Мало тебе этого? Что ты не встречал людей, разочарованных жизнью?

– Ну, ладно, пойдем-ка на берег, узнаем: как там с поисками тела…

Трупа все еще не нашли, хотя плавали уже пять лодок и багорщики тянули по дну реки самодельный трал. Работать было очень трудно: весенняя река буйствовала и несла много леса-плавника.

На третий день утром Игорь протянул мне запечатанный сургучом конверт из свежей почты. Это было… письмо Аркадия Ильича.

Он писал:

« Знаю что доставлю вам много хлопот и вы, с присущей вам добросовестностью в работе, будете долго доискиваться причин , толкнувших меня на добровольную смерть. Вот поэтому я и пишу. Хочу рассказать вам все, всю правду. Я – сифилитик…

Понимаете? – си-фи-ли-тик! Отверженный. Это открытие я сделал недавно, хотя предполагал о болезни еще несколько лет назад. Над нашей семье й тяготеет проклятие: наследственный сифилис. И вот, когда мне уже перевалило за тридцать и я полузабыл об этом великом несчастье, началом которого обязаны мы, Никодимовы, прадеду Ивану – попу-расстриге, пьянице и развратнику, – несчастье свалилось на голо ву!

Выехал в город показался врачу Лейбовичу. Тот меня успокаивал, убеждал подождать с выводами. Но я видел по его лицу, что лжет.

Да и кому лучше знать, как не мне? Не хочу гнить заживо! Лучше уж – одним разом! Я и в государственную больницу ходил. Там то же: успокаивали, словно ребенка. А язва говорила: пора кончать! Прощайте. Не трудитесь слишком много над трупом человека, покаравшего самого себя за грехи предка, которого никогда не знал и не видал, даже на фотографии ».

На этом письмо кончалось, но за подписью шел постскриптум:

« Об одном прошу вас: пусть никто никогда не узнает об этом письме, кроме властей. Жена моя здорова – я всегда оберегал ее от этого ужаса. Она ничего не знает и пусть никогда не узнает. Хватит с нее и чахотки. Похороните мое тело где -нибудь подальше.

Аркадий Никодимов »

Взволнованный, я прочитал письмо дважды… Итак – тайна раскрылась. Но дело все равно надо доводить до конца. Не разыскан труп. Надо допросить врачей. Нужно ехать в город…

Частнопрактикующий врач Лейбович показал, что Никодимов действительно обращался к нему незадолго до самоубийства.

Врач собственноручно написал в протоколе допроса:

« Утверждать, что язва была безусловно люэтического характера, я не берусь, не будучи венерологом. Во всяком случае, требовалась длительна я проверка и исследование крови, но больной был в отчаянии и утверждал, что у него наследственный сифилис. Успокоить его я не смог, и он ушел в возбужденном состоянии, а больше на приемах не появлялся ».

Государственная больница выдала справку:

« Никодимов А . И. обращался в больницу в венерологический кабинет по поводу подозрения на сифилис. Имелась язва в правом паху. Данные анамнеза: наследственный люэс. Направлен на РВ, но в лабораторию не явился и в больницу больше не приходил ».