Георгий Лосьев - Рассказы народного следователя

– Насчет тяги – а когда ее в деревне не было? Со времен Ломоносова деревня к грамоте тянется, да не выходило… Что ж тебе сказать? Тут роль избачей и учителей – огромна. А с ними не все благополучно. Много понаехало к нам городских. В крестьянском хозяйстве – ни уха ни рыла. Нужно своих учителей воспитывать. Вот в будущем году мы твердо решили 30 человек из окончивших ШКМ оставить в районе… Вынесли такое решение и в райкоме и в РИКе. Касательно же классового расслоения… нэп много напутал. В годы военного коммунизма было проще: вот тебе кулак, а вот бедняк! Теперь много труднее. Вчерашний бедняк нынче раздобрел – стал «середняк». А старые кулаки распродались многие… Обеднели… Куда их отнести?..

– Как с преступностью?

– Без работы не останешься!

– А контрреволюционный элемент?

– И я на биржу труда не собираюсь… Ну, пойдем, пообедаем.

– Спасибо. Буду обедать у своей хозяйки, а то обидится.

– Ну, не задерживаю… Да, вот что: ты Достоевского читал? «Преступление и наказание»?

– Читал. Не понравилось. Слишком много чернил на убийстве одной старухи…

– Конечно! То ли дело – Шерлок Холмс!

– Издеваешься?

– Издеваюсь. Не нравится?

– Раздеремся.

– Не выйдет. Я сильнее. Хочешь, дам «Пещеру Лейхтвейса»? Очень даже завлекательная книжка!

Дьяконов подошел к одной из этажерок, порылся в книгах и подал мне «Братьев Карамазовых».

– Читал?

– Н-нет.

– Прочитай обязательно. Я не без задней мысли: во-первых, тебе, как следователю, нужно особенно жать на психологию, во-вторых, мне, как уполномоченному, нужно знать твое развитие.

– Слушай, товарищ уполномоченный: а тебе не кажется, что ты – нахал?

– А тебе не кажется, что я ни с кем другим так бы не говорил? О том, что ты бывший чекист и почти хороший большевик, хотя и со срывами, мне уже давно известно. Еще до твоего приезда запросил необходимое… А вот где ты стоишь – «надо мной» или «подо мной»? Ведь работать придется, как говорится, рука об руку…

– Допустим – «над»?

– Не допускаю!.. Уже целый час присматриваюсь. А если так окажется – чудесно! Мне друг нужен… Не такой, чтобы шептаться, а такой, чтобы поправил, где оступлюсь…

– А если – ты «над»?

– Тогда я поправлять буду…

– Гм! Будь здоров, Дьяконов!

– Ты куда после обеда?

– Знакомиться с начмилом…

– Шаркунов – человек очень интересный. Типичный осколок военного коммунизма. Пробовал я его за уши вытягивать – не поддается. Он ведь в оперативном отношении – в твоем подчинении?

– Как орган дознания.

– А ему – наплевать! Понял? Чем ты его ушибешь? Окриком? Нельзя. Этот из тех, что по первому зову партии на штыки грудью бросится. Ученостью? Он лишь посмеется…

– Найду чем, не беспокойся!

– Ну, пока, самоуверенный ты человек!

Огромный, чисто выметенный двор районного административного отдела окружен завознями и конюшнями. Посреди двора – конный строй. Идет рубка лозы.

На крыльце, широко расставив ноги, стоит человек лет сорока в армейской командирской шинели с милицейскими петлицами. На голове синий кавалерийский шлем с большой красной звездой. На левом глазу черная повязка. Офицерская шашка блестит золоченым эфесом.

Одноглазый командует: – Соколов! Шашку вон! Удар справа!

Мчится по двору статный вороной конь. Сверкнула шашка, но лоза не срублена, а сломана.

– Как клинок держишь, раззява? Повторить! Вам кого, товарищ?

– Наверно, вас… Я – народный следователь.

– Слыхал. Здравствуйте. Шаркунов, Василий Иванович. Можете просто Василием звать. Сейчас я закончу занятия… Спешиться! Смирнов! Остаешься за меня. Закончишь рубку – проведи еще раз седловку. Ну, пойдем чай пить, товарищ…

– Спасибо. Времени нет. Прошу подготовить все дознания для проверки.

В единственном глазу начальника милиции нехороший блеск.

– Так-с… Когда прикажете?

– Сегодня к вечеру. Кстати, нет ли у вас на примете кандидата в секретари моей камеры?

– Писарями не занимаюсь! Для меня все писаря одного хорошего сабельного удара не стоят! – и с нескрываемой насмешкой: – Не желаете ли попробовать? По лозе? Смирнов! Коня сюда!

– Спасибо. Клинком не владею… Я – моряк…

– Моряки-то на море плавают…

Ну ничего, я знаю, чем пронять таких, как ты.

Браунинг, мгновенно выхваченный из моего кармана, высоко взлетел в воздух и снова оказался в моем кулаке.

– Что – в цирке работал?

Вот дьявол! Ну, хорошо же!

– Вбейте вот в это бревно гвоздь наполовину. Товарищи, найдется гвоздь?