Дмитрий Вересов - Созвездие Ворона

— Но-но, барышня, не забывайтесь! — улыбнулся Павел. — Хорошо, что здесь по-русски не понимают, а то твое поведение может кого-нибудь вогнать в шок…

— Я понимаю по-русски! — обернулась к ним малышка лет десяти, сидевшая в кресле перед Анютой.

— Вот, пожалуйста! — развел руками Павел.

— Шок — это по-нашему! — продолжила девочка.

— Шокируешь их! — улыбнулась Анюта. — Другое поколение.

В Африку она напросилась, возвратившись из Берлина — и снова ни с чем. Чертов Северин как сквозь землю провалился — вместе с ее денежками. Она продолжала надеяться, что он появится, что его куда-то позвали дела, старалась не думать о том, что у него никогда не могло быть никаких дел. Может, он ввязался в какую-нибудь нехорошую историю со своей травкой. Но он всегда держался вдали от любых неприятностей. Собственно, никогда еще Нюта, наверное, не встречала такого осторожного человека. И если бы последовала тогда его совету и не пошла на вокзал, то избежала бы множества потрясений.

И вот теперь его не было. Наконец, мелькнула мысль, что у него могли возникнуть неприятности из-за денег. Его могли выследить. Как и, главное, кто — она себе не представляла, но это ведь не означало, что этого не могло произойти. Она многого себе не могла представить до сих пор.

Неужели из-за нее пострадал… Черт!

Нил не поднимал вопрос о своих деньгах, как будто их никогда и не было. Нюте и самой теперь казалось иногда, что вся эта безумная авантюра с колье, приключения с чеченцами, были лишь сном. Казалось невероятным, что она не только позволила втравить себя в эту историю, но и принимала в ней активнейшее участие. «Начинаю взрослеть», — мудро рассуждала она.

А сумку все же хотелось бы вернуть — такая прорва «зелени»! Подключать к этому Жиля она не хотела. Самой соваться — может выйти дороже. Баренцева было непросто найти, она подозревала, что он просто избегает ее. Нил не хотел осложнений — ее влюбленность, должно быть, напугала его. В конце концов, с ее характером можно было ожидать чего угодно.

— Здравствуй! — Нюта почувствовала, как он напрягся, услышав ее голос в трубке.

Нил Баренцев по-прежнему казался ей превосходным мужчиной, именно так — превосходным, в смысле — превосходящем всех ее знакомых. Особенно после того, как он так ловко вытащил ее из лап подлеца Асурова.

И сумел обелить ее честное или, скажем так, почти честное имя в глазах европейской общественности. Но тем не менее его светлый образ несколько померк после того, как ей стало известно, что Нил стал супругом Татьяны Захаржевской. Соперничать с собственной биологической матерью Нюта не собиралась. И все-таки по-женски было немного обидно.

Однако сейчас без помощи Нила было не обойтись.

— Готов поспорить, — сказал он, выслушав ее, — твой товарищ давно сидит с денежками на каком-нибудь солнечном пляже. Багамы, Карибы, Гавайи!

— Он не такой! — сказала она убежденно.

Нюта и в самом деле не допускала мысли, что он банально ограбил ее. Не тот человек! Он казался ей воплощением тех хиппи легендарных шестидесятых, что хотели жить в мире со всеми и с самими собой. Теми, что были так далеки от корысти. И потом, разве он сам не настаивал, чтобы она взяла деньги и уматывала, не встречаясь в поезде с товарищем, который оказался предателем и сволочью?

Может быть, уже потом, оставшись с деньгами, он не смог удержаться от соблазна?

А может, все его уговоры были только психологическим трюком, потому что он уже знал и так, что она непременно пойдет! И что пропадет там, может быть, навсегда! «В любом случае, — сказала она себе, — ты сама виновата! Нужно было думать!» Каждый сам виноват в своих несчастьях, разве не так? Во всяком случае, она виновата.

Однако были в этой запуганной истории безусловно и светлые моменты. В первую очередь — Жиль. Год, который она провела с ним в Женеве, многое изменил в ее жизни. Она поняла, что впервые по-настоящему влюбилась.

Он позвонил еще раз, когда они уже летели над Атлантикой. Говорил недолго, экономя денежки. «Он не жадный, он хозяйственный», — подумала Анюта. Бережливость бельгийца не вызывала у нее никаких отрицательных эмоций, все правильно. Ведь именно так и строилось хозяйство его родителей. Кажется, сам он так и не поверил в африканскую поездку, возможно, решил, что она не хочет говорить правду.

— Я пришлю тебе открытку! — пообещала она.

— Кто это был? — поинтересовался Павел.

— Жиль! — сказала она.

В свое время ей было ох как непросто убедить Павла в том, что среди разного сорта проходимцев, с которыми ей довелось пообщаться в Европе, затесался вполне приличный человек из большой и дружной семьи.