Дмитрий Соловьев - Чистильщик

– Ничего, – жестко ответил Чистильщик, – в школу походит, хоть писать-читать научится, – он сунул в рот сигарку, закурил. И неожиданно перешел на цыганский: – А говорить о каких-нибудь претензиях я буду только с бароном. Понял?

Они опешили. В их хитрых головах мысли вдруг стали проворачиваться со скрипом, таким явным, что Чистильщик практически слышал его. Конечно, это автоматически включился, как всегда, в экстремалке, его «считыватель», но он слышал их простенькие и боязливые мыслишки. Страх двигал ими, страх и жадность.

– Ты – цыган? – наконец неуверенно спросил по-русски старшой.

Чистильщик глумливо усмехнулся.

– Бог миловал, – все так же по-цыгански и с хорошим произношением ответил он. Понимай, как хочешь. – Настроение ему они все-таки изгадили прилично. А злой аномал – втройне не человек. Нелюдь. – Тачка твоя далеко?

– Вот она, – все так же неуверенно ответил цыган, мотнув головой в сторону серебристой «Тойоты» не самой ранней модели.

– До больницы доедешь, – буркнул Чистильщик уже по-русски и встряхнул левой рукой.

Выстрела никто не услышал. Только цыган вдруг заорал и рухнул на корявый пыльный асфальт. На светло-серых широких штанах в районе колена у него расплывалось кровавое пятно. Поморщившись от ожога на запястье, Чистильщик раздвинул оторопевшую толпу цыган и зашагал к лестнице, спускавшейся с высокого берега на мост через Пскову. Вой поднялся лишь тогда, когда он уже достиг середины моста. Вытряхнул из длинного широкого рукава матерчатой куртки все еще горячую гильзу ПССа.

Широко размахнувшись, он зашвырнул ее подальше в реку – оставлять гильзу, внутри которой сохранялось адское давление пороховых газов, на суше он не рискнул. Могли расковырять дотошные пацаны и повредить себе глаза-руки; могли заинтересоваться компетентные органы – кто это у нас в уездном городе постреливает из таких экзотных машинок. Задерживаться в Пскове, конечно, Чистильщик не собирался, но все-таки не стоит создавать нездоровых сенсаций. Хотя одну он только что создал. На другом берегу, присев на сырую скамейку, Чистильщик вынул из пакета книгу и бутылку виски. Открыл первую страницу и погрузился в чтение.

Книга читалась, как иной раз пьется гранеными стаканами ледяная хорошая водка – залпом. Прихлебывая виски и чаще, чем обычно, закуривая сигарки, Чистильщик одолел ее (как и семьсот пятьдесят миллилитров «Джека») за три часа. Легкий хмель гулял и шумел в голове, наличествовала небольшая ошарашенность. «Почти про меня, – подумал Чистильщик про «Ведьмака». – Очень относительно почти – но про меня. Геральту было гораздо проще». Он поднялся со скамейки, сунул книгу в пакет и, перейдя мост, продефилировал мимо рынка. Тишина и спокойствие, не считая пары сонных милиционеров в канареечном «уазике», которых ранее здесь не наблюдалось. Патриархат и домострой. Лепота!

Пройдя мимо общаги пединститута и его учебного корпуса, Чистильщик направился через сквер к ближайшему пристойному магазину, желая залить в себя хорошего пива, дабы усугубить эффект от виски и окончательно впасть в благодушие. Но, выйдя из-за угла, он слегка сбился с шага, и хмель незаметно выветрился из головы, а настроение упало ниже нижнего. У одной из скамеек стоял, маша рукой, очень знакомый человек. Тот, кого Чистильщик подстрелил в Москве, брат Самэ, он же – Михаил Волошин. Махал он, само собой, не Чистильщику, а девчушке, шедшей на полтора шага впереди него. Но и парень узнал его. И понял, что Чистильщик узнал его и знает, что он его узнал.

Черт, непроходимые для русского языка дебри. Ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь, что я знаю. А еще говорят: «великий и могучий…» и далее по тексту. А вот ни хрена не могучий. В языке народности люй, – кажется, – живущей на границе Китая и Бирмы, есть такое словечко «дунь-мы», которое и означает подобное явление. Вот те нате, хрен в томате, сплошное дунь-мы, короче.

ПСС словно бы сам прыгнул в руку Чистильщика. Продолжая сближаться с Волошиным и обогнав девушку, он увидел, что тот замер, с тоскою поглядывая на кончик ствола, высовывающийся из длинного широкого рукава куртки Чистильщика. Тоска именно та, когда знаешь, что у тебя тоже есть оружие, но нет времени его обнажить.

Короткий разговор рваными фразами, куда все время хотела вклиниться девушка, нагнал смертную тоску. Убивать пацана не хотелось, но случайностей, как известно, не бывает. И, словно утопленник за соломинку, Чистильщик уцепился за предложение объясниться. Он уже мысленно просканировал окрестности и не обнаружил никакого к себе внимания. Значит, пацан был один. То есть – не один, а с юной дамой, но без оперативного прикрытия. Уж что-что, а это Чистильщик научился вычислять быстро и безошибочно.