Рут Ренделл - Заклание волков

- Не обращайте внимания на голые доски, голубчик. Я люблю, чтобы все сияло чистотой, вот и повесила ковер малость проветриться.

- Весенняя уборка? - спросил Дрейтон.

Вся мебель была сдвинута к стенам. Трехсекционный диван, обитый плюшем, узор на котором напоминал синих рыб, продирающихся сквозь заросли красных роз. На громадном телевизоре - голая женщина из розового фарфора, державшая в раз и навсегда поднятой руке лампу с пластмассовым абажуром. Золотистые тисненые обои. Единственная картина изображала короля Георга V и королеву Марию при всех регалиях.

- Я вижу, у вас чисто, - не кривя душой, сказал Дрейтон.

- Не хуже, чем в гостинице. Когда вы хотите прийти? Меня устроит любой вечер, - она игриво-оценивающе взглянула на него. - Вы будете с девушкой?

- Если вы не против. Может, сегодня вечером? Скажем, с восьми до одиннадцати. Не возражаете?

- Я закончу все дела ровно к восьми. Если угодно, тихонько постучите и подождите, пока я уйду. А то некоторые девушки стесняются. Сойдемся на пятерке?

Бэрден обещал нагрянуть через десять минут. Дело шло как нельзя гладко. Дрейтон выглянул в окно и увидел инспектора, приближавшегося к входной двери. Руби тоже заметила и узнала Бэрдена, констебль понял это по её участившемуся от страха дыханию.

- Что происходит? - осевшим голосом спросила она.

Дрейтон повернулся к ней и строго сказал:

- Я из полиции, и у меня есть все основания полагать, что вы содержите дом терпимости...

Руби Брэнч опустилась на розово-синюю софу, закрыла лицо руками и расплакалась. Дрейтон подумал, что они просто доставят её в полицейский участок и предъявят обвинение. Все было ясно, и женщина ничего не отрицала.

Она дала объявление у Гровера, чтобы немного подзаработать. В таких стесненных обстоятельствах непросто свести концы с концами. Бэрден слушал все это, глядя на шарф и выбившиеся из-под него рыжие волосы. Наконец он заметил:

- В прошлый раз вы были блондинкой, Руби.

- С каких это пор я должна спрашивать у вас разрешения покрасить волосы?

- Все ещё работаете у миссис Харпер на Уотерфорд-авеню?

Она кивнула со слезами на глазах.

- Какое вам дело, у кого я работаю? Кабы не вы, я и посейчас служила бы в универсаме.

- Вам следовало бы задуматься об этом ещё до маленького недоразумения с шестью дюжинами пачек стирального поршка, - сказал Бэрден. - Вы всегда были чистюлей, и это вас губит. Нешуточный изъян, правда? Я вижу, вам опять светят неприятности.

Он посмотрел на голые доски пола, на ноги Руби, покрытые набухшими венами и обтянутые черными колготками, потом перевел взгляд на её испуганное лицо и доверительно сообщил Дрейтону:

- Немногие работающие женщины нашли бы время выстирать такой большой ковер. Может, прошлись бы мокрой тряпкой, как делает моя жена. Давайте посмотрим, хорошо ли она потрудилась. Славное утро, я бы глотнул свежего воздуха.

Руби Брэнч пошла с ними. Она с трудом ковыляла на высоких каблуках, и Дрейтону вдруг показалось, что женщина онемела от страха. Кухня была опрятная и чистая, а крыльцо надраено так, что даже не очень грязные ботинки Бэрдена оставляли на нем черные следы. Человек (муж? жилец?), прежде выглядывавший из окна, скрылся из виду.

Дрейтона удивила крепость бельевой веревки, выдерживавшей тяжесть насквозь мокрого ковра. Сильный ветер почти не раскачивал его. Бэрден из любопытства подошел поближе.

- Не трогайте, - резко сказала Руби. - Свалится.

Бэрден не обратил на неё внимания и подергал ковер. Как и предполагала Руби, веревка оборвалась, ковер с шумом рухнул на дорожку и газон, из его складок потянуло терпким духом сырой шерсти.

- Смотрите, что вы наделали! Чего вам надо? Заявились сюда и всюду суете свои носы! Теперь перестирывать придется.

- Нет, не придется, - отрезал Бэрден. - К этому ковру прикоснутся только эксперты из лаборатории.

- Конфискация за просушку? - воскликнул Дрейтон.

- О, боже! - лицо Руби сделалось желтовато-белым, алые губы казались похожими на зияющие раны. - Я никогда ничего плохого не делала. Я просто испугалась. Думала, что вы повесите на меня это дело и обвините...

- В соучастии? Неплохая мысль. Это мы можем.

- О, господи!

Они вернулись в разоренную гостиную. Какое-то время Руби сидела в гробовом молчании, то сплетая, то покусывая пальцы, пока, наконец, с её губ не сошла вся помада. Наконец она, будто безумная, произнесла:

- Там не то, что вы думаете. Это не кровь. Просто я делала малиновое варенье...