Светлана Алешина: Злодей в подарочной упаковке

— Извините, пожалуйста, — обратилась я к Константину Олеговичу. — Могу ли я позвонить по вашему телефону?

— Если это действительно необходимо, то можно, — разрешил следователь, очевидно, думая, что я сейчас буду слезно оправдываться перед родственниками.

Он придвинул ко мне телефон, поэтому своим я пользоваться не стала. Немного подумав, я набрала знакомый номер Фимы Резовского, который помнила на память. Только на него сейчас я возлагала все свои надежды. Конечно, за помощью можно было обратиться и к майору Здоренко, но компрометировать его я не стала. Тем более что официально Резовский является моим адвокатом и именно его консультация мне сейчас была необходима, как воздух. По телефонной линии шли длинные гудки, что обнадежило меня еще больше. Я звонила Фиме домой, так как в такой ранний час на работе его ловить было еще бесполезно.

— Алло! Ефим Григорьевич Резовский слушает, — ответил наконец знакомый слегка хриплый голос. Он только проснулся, и эта фраза, наверное, была первой сказанной им в этот день.

— Это Ольга Бойкова, — напомнила я Фиме о своем существовании. — Доброе утро! Мне срочно нужна твоя помощь. Не мог бы ты сейчас же подъехать к Ленинскому райотделу милиции, двадцать пятый кабинет.

— Ольга, что с тобой случилось? — донесся из трубки теперь взволнованный голос Фимы, но я уже бросила трубку.

Мой собеседник отличался болтливостью и мог бы начать выяснять обстоятельства случившегося со всеми подробностями прямо по телефону. Наш разговор занял бы не менее часа, пока Фима не утолил бы свою жажду общения, поэтому я предпочла его просто пригласить в милицию. А в том, что он непременно приедет, я была уверена. Надо сказать, что Резовский, несмотря на наличие вполне приличной жены, тайно был влюблен в меня. Я же часто злоупотребляла его чувствами без всяких угрызений совести с моей стороны. Любовь Фимы была безответной, но зато он имел возможность время от времени подтверждать свою преданность мне.

Следователь наблюдал за моим разговором совершенно спокойно, его лицо не выражало никаких эмоций. Он начал заполнять положенные в данном случае протоколы, выясняя все данные о нас с Виктором. Я подробно рассказала ему о том, что произошло минувшей ночью на перекрестке, упомянув, что девушку на дорогу выпихнул мужчина, причем произошло это совершенно неожиданно, поэтому притормозить я не успела. В том, что я даже и не пыталась оправдываться, но машинально делала именно это, все же проявился инстинкт самосохранения.

Едва я закончила свою речь — до разговора с Виктором дело не дошло, — послышался едва слышный стук в дверь. «Это точно Фима!» — подумала я, ничуть не поразившись скорости моего друга-адвоката.

Дверь распахнулась, и мой спаситель вошел в кабинет следователя, не дождавшись разрешения.

— Ефим Григорьевич Резовский, — представился он и протянул сотруднику правоохранительных органов свою визитку. — В данный момент у вас находится мой клиент, поэтому мое участие в деле считаю обоснованным.

— Конечно же, присаживайтесь, — следователь предложил Фиме единственный остававшийся свободным стул.

— Извините, но на некоторое время я хотел бы остаться наедине с моим клиентом, чтобы обговорить обстоятельства дела. — Так Фима любезно дал понять Константину Олеговичу, чтобы тот удалился.

Конечно, он мог бы поговорить со мной и за дверью кабинета, но воспитанный Фима предпочел для разговора нормальную обстановку, если только кабинет следователя подходил под это определение. Якушев уходил с большой неохотой, и, едва за ним захлопнулась дверь, полилась пламенная речь моего адвоката. Содержание ее было, как всегда, одним и тем же. Фима считал, что моя никому не нужная инициативность приносит мне кучу проблем, которые в конце концов приходится решать ему. Ну, работа у меня такая! Это было единственным моим оправданием. Речь Фимы я прервала уже через несколько произнесенных им фраз.

— Ну, не сердись, — старалась успокоить я его. — Времени у нас мало, поэтому лучше выслушай.

— Хорошо, выкладывай, — согласился он, понимая наконец, что не стоит тратить драгоценные минуты на бесполезные разглагольствования — ведь вскоре может последовать заключение под стражу.

Я поведала ему историю нашего ночного столкновения, упуская некоторые мелкие подробности, но то, что виновником произошедшего я считаю себя только отчасти, напомнила: не хотелось отвечать за поступки убежавшего незнакомца, хотя мне девушку и было жалко.