Наталья Александрова - Ларец графа Сен-Жермен

– Браво, граф! – одобрительно проговорил король. – Вы и в самом деле настоящий чародей!

– Что вы, Ваше Величество, – отвечал граф с низким поклоном. – Я всего лишь ваш скромный слуга, много путешествовавший по миру. В бытность мою в Египте я напросился в ученики к одному тамошнему мудрецу, сохранившему крупицы познаний, известных жрецам древности, и он научил меня некоторым полезным вещам. Вы удивитесь, Ваше Величество, как много тайн хранят мудрецы Востока!

Присутствовавшая при сем разговоре мадам Помпадур необычайно заинтересовалась и спросила:

– Правда ли, граф, что вы умеете возвращать молодость?

На что он учтиво ответил:

– Вас, мадам, это ничуть не должно интересовать: вечная юность и красота дарованы вам самой природой!

– О, если бы это было так! – печально вздохнула его собеседница. – Увы, все мы подвержены неумолимому влиянию времени! Так скажите мне правду, любезный граф, есть ли способ вернуть молодость, и известен ли он вам?

– Увы, мадам, такого способа нет, – ответил граф с печальным вздохом. – Вернуть молодость нельзя…

Мадам Помпадур помрачнела, но граф довершил свою фразу:

– Вернуть молодость нельзя, но можно замедлить ход времени и задержать неизбежную старость.

После этих слов мадам Помпадур отвела его в сторону, и они еще долго о чем-то разговаривали, но суть их разговора мне неизвестна.

Не раз заходил разговор о его происхождении. Сам граф всякий раз отвечал на подобные вопросы по-разному. Один раз, в присутствии прусского короля Фридриха II, он сказал, что ведет свой род от младшего сына некоего короля, царствовавшего в восьмом веке.

– Однако преследовавший меня неумолимый рок и неисчислимые несчастья, с самого рождения обрушившиеся на меня и моих близких, принуждают меня хранить молчание как о моей Отчизне, так и о моем подлинном имени.

От ландграфа Гессенского мне довелось слышать другую историю о его происхождении. Ландграф говорил, будто ему доподлинно известно, что граф был отпрыском трансильванского принца Ракоши от его брака с принцессой Винфридской. Судьба его родителей сложилась трагически, и графа совсем маленьким ребенком взял на воспитание последний из великого рода Медичи, великий герцог Тосканский Джованни Гасто. Бездетный герцог души не чаял в этом ребенке, почти никогда с ним не расставался и постарался дать ему самое лучшее воспитание. Когда ребенок достаточно подрос, для усовершенствования его образования он был отправлен в долгое путешествие по разным землям, включая самые удивительные страны Востока, где, по всей видимости, и приобрел он свои обширные знания.

На Востоке он прожил много лет, между прочим, достоверно известно, что более десяти лет он провел в Персии при дворе Надир-шаха, где пользовался большим влиянием…»

– Ага! – проговорил Кукушкин, на мгновение оторвавшись от книги. – Пожалуй, теперь я знаю, о ком идет речь. Если сопоставить неопределенные разговоры о высоком происхождении, обучение тайным искусствам Востока и влияние при персидском дворе во времена Надир-шаха – это однозначно граф Сен-Жермен, знаменитый авантюрист восемнадцатого века!

Радуясь своей догадке, Иван Иванович продолжил чтение.

«Приходилось мне слышать и другие истории о происхождении графа. Так, одна высокородная особа, имени которой я не могу назвать по известным причинам, заверяла меня, что, по самым надежным сведениям, граф является внебрачным сыном португальского короля. Впрочем, сам граф это отрицал.

Кроме того, барон фон Раухич как-то говорил мне, что из самых достоверных источников знает, что граф является наследником и продолжателем знаменитого ордена храмовников, или тамплиеров, уничтоженного в четырнадцатом веке по приказу короля Филиппа Красивого. Однако барон никогда не казался мне правдивым человеком, и эти слова вряд ли можно считать истиной. Не думаю, что до наших дней сохранился кто-то из членов того таинственного ордена.

Во всяком случае, граф, несомненно, был человеком удивительно одаренным и в самой высокой степени образованным. Он в совершенстве знал все европейские языки и многие восточные, в том числе персидский, арабский и арамейский. Иногда он рассказывал такие вещи, которые приводили слушателей в глубокое изумление. Так, один раз в салоне графини де Жанлис он начал рассказывать о Франциске I, скончавшемся более чем двести лет назад, с такими удивительными подробностями, какие могли быть известны только современнику и очевидцу. В какой-то момент, увлекшись рассказом, он проговорил: «И тогда я сказал королю…», но тут же опомнился, понял, что произнес лишнее, и ловко перевел разговор на другую тему.