Татьяна Полякова - Найти, влюбиться и отомстить

– Я в душ, – сказал Владан. – А ты пока кофе приготовь. Найдешь в шкафу, в кухне. – Он нахмурился, разглядывая мою очумелую физиономию, и добавил: – Не бойся. Ни мышей, ни тараканов не встретишь, им здесь жрать нечего.

Он удалился в ванную, а я пристроилась в кресле, предварительно переложив на диван ворох рубашек, чистых и грязных вперемежку. Потом вспомнила про кофе и припустилась в кухню. Входная дверь хлопнула, и появилась Марина с полотенцем в руках.

– Где он?

– В ванной, – пожала я плечами.

Она постучала в дверь ванной, из-за которой доносился шум воды, и позвала громко:

– Владан, возьми полотенце, – и добавила ворчливо: – В этом свинарнике ни черта не найдешь. Он ничего здесь не позволяет трогать, – сказала она мне, точно оправдываясь.

Дверь приоткрылась, Владан взял полотенце и вновь захлопнул дверь. А Марина вернулась в кухню.

– Что случилось? – спросила она, привалившись к стене и сложив на груди руки.

– Флинт погиб. Я думаю, Владан считает, это сделал Бад.

– Дружки, мать их, – фыркнула она. – А ты, значит, поспешила его утешить?

Я отставила в сторону банку с кофе, которую только что обнаружила в шкафу, и повернулась к Марине:

– Вы его любите, – сказала как можно спокойнее. – И я его люблю. Вы ведь от него не откажетесь? И я не сумею. И тут ничего не поделаешь.

Она медленно покачала головой:

– Дурочка. Ты что, не видишь… у него душа давно выжжена. Куда ты лезешь, малолетка безмозглая… Ему сейчас лучше одному остаться, – совсем другим тоном сказала она. – Дай человеку успокоиться…

Пошла к входной двери, но вдруг остановилась.

– Эй, – окликнула она меня. – Тебя как звать-то?

– Полина.

– Вот что, Полина. Беги от него, пока не поздно, не то будешь как я – не жить, а мучиться.

Ее слова произвели впечатление, я вспомнила пророчества Руфины, и тоска навалилась с новой силой.

Появился Владан, устроился за столом, выпил кофе, не глядя в мою сторону. Если и испытывал душевные муки, по нему этого не скажешь. Скорее легкое недовольство. «Наша возня его попросту утомляет, – подумала я с обидой. – Наверное, он все это считает бабьей глупостью».

– Не возражаешь, если я тоже приму душ. – Он равнодушно пожал плечами.

Весь день мы опять колесили по городу, и следующий тоже. Задавали вопросы и выслушивали ответы.

В среду Владан сказал:

– Завтра хоронят Флинта.

– Ты пойдешь?

Он помедлил с ответом:

– Съезжу на кладбище.

– Можно я поеду с тобой? – спросила я.

– Можно. Правда, не знаю, зачем тебе это.

Утром мы были на кладбище. Немного опоздали, прощание уже подходило к концу. Возле могилы стояло несколько человек, в основном мужчины. Женщина в черном платке тихо плакала, сжимая в руке смятую салфетку. Увидев Владана, она как-то нерешительно улыбнулась и сказала:

– Я боялась, что ты не придешь.

Владан молча обнял ее, и они немного постояли так. Судя по возрасту, женщина была сестрой Флинта, выглядела лет на сорок с небольшим, рядом с ней стояли две женщины постарше, на Владана посмотрели с интересом. Он наклонился к гробу, положил руку на ладонь Флинта и тут же отошел. Я держалась в стороне, испытывая неловкость. Теперь я жалела, что пришла сюда. На деревянной табличке я прочитала: «Назаров Евгений Николаевич». Тридцать пять лет, он не дожил до тридцати шести всего двенадцать дней. Вот так я узнала настоящее имя Флинта и принялась выискивать взглядом девушку, о которой он говорил на своей кухне. Никого похожего. Должно быть, девушка решила, что приходить не стоит. «Она замужняя, – вспомнила я. – Зачем портить отношения с мужем, когда любовник уже мертв?» И все же почувствовала что-то вроде обиды.

Мужчины по очереди подходили к гробу, физиономии суровые, все как будто торопились поскорее закончить прощание. Бад тоже был здесь. Стоял с постной миной, в его сторону Владан даже не посмотрел, а он, наоборот, словно искал его взгляд. Гроб опустили в могилу и начали забрасывать землей.

– Идем, – позвал меня Владан.

Я немного замешкалась, а когда направилась к заасфальтированной тропинке, едва не столкнулась с Бадом. Владан шел впереди, остановился, поджидая меня.

– Ты мог хотя бы поздороваться, – проворчал Бад и ко мне повернулся: – Как туфли? Подошли? – спросил с улыбкой.

– Сволочь, – ответила я. Не знаю, что на меня нашло. И повторила: – Сволочь.

Лицо Бада потемнело, он дернул щекой и сказал:

– Тебе часом темечко не напекло?

Мне бы помолчать, но остановиться я уже не могла: