Сергей Белан - Казна Херсонесского кургана

Дикий, почти нечеловеческий крик, казалось, потряс все окрестности. Все обернулись, через мгновение из ямы показался перемазанный Боб, держа в вытянутых, руках приличных размеров металлический кувшин. Горло кувшина кверху сужалось, но не настолько, чтобы нельзя было разглядеть, что он доверху набит бледно-желтоватыми монетами. Предзакатное солнце отражалось в них и рассыпало на искателей свои веселые лучики. Удачливый копатель с визгом пустился в неистовый пляс. Джексон хотел что-то крикнуть, но от волнения не смог издать и звука. Он в три прыжка подскочил к Бобу, за ним Мироныч и Аркаша. Все зачарованно уставились на находку не в силах оторвать взгляд.

— Мироныч, если я и ошибся, то что же мы нашли в указанном мной месте? — наконец спросил Джексон.

— Сдай свою книгу в макулатуру, — с ехидцей посоветовал Аркаша.

— Сгинь, у..ище! — оборвал его Джексон и, нагнувшись, приподнял сосуд с земли. — А канистра, кажись, из серебра, все хозяйство пуд потянет.

Он слегка потряс кувшин, осторожно наклонил его, и ручеек монет шуршащим перезвоном полился к ногам стоящих.

— Это золото? — спросил Мироныч.

— Утверждать не берусь, — сказал Джексон, рассмотрев несколько монет на ладони. — Возможно, электра — сплав золота с серебром где-то пополам, в Греции встречался в естественном виде. Монетки, по всему видать, древнегреческие. Короче, если здесь шесть долей золота из десяти, то это — можно считать золото.

Руководитель раскопок снова взялся за кувшин и опять наземь посыпались так ласкающие взор кружочки металла, а когда ручеек иссяк, сверху на горку монет упал какой-то предмет. Это был прозрачно-розовый шлифованный камень размером с лесной орех, обрамленный в ажурную золотую оправу со сломанными дужками для цепи.

— Какой кулон сломали, — зачарованно протянул Боб.

— Ничего себе кулон, это — диадема — символ царской власти, — сказал Джексон и, вздохнув добавил: — Эх, беда, беда, доля наша тяжкая.

Боб и Мироныч с недоумением уставились на шефа.

— Да, Боб, теперь совсем хреново: если б ты эту посудину отковырял хотя бы через часок…

— Почему? — вырвалось у Боба.

— Я б успел сдать кандидата в покойники, — Джексон кивнул на Аркашу, — заинтересованной стороне. А теперь о находке знаем не только мы. Мы здесь не одни, за нами внимательно следят очень крутые дяди. Вон там внизу за кустиками тусуются, выжидают, не очень то и прячутся.

И Джексон, продолжая наблюдать за обстановкой, вкратце поведал им о злоключении несостоявшегося бармена, закончив словами:

— Изначально их интересовали только часы и Аркаша, теперь ситуация в корне изменилась. Они наверняка увидели золото, а оно перетянет всех их побрякушки. Теперь им станет нужен и наш клад, а мы, как жалкое препятствие на пути к нему, не в счет.

— Так что теперь будет? — бледнея спросил Мироныч.

— Скажу правду: теперь и мы кандидаты в покойники. И дай бог нам протянуть до темноты, а там придется петь «Варяга» — за нашу жизнь никто и ломаного гроша не поставит. — Джексон взглянул на часы. — У нас в запасе примерно час, надеюсь, до заката они не двинутся.

— А потом? — Аркаша съежился как от удара хлыстом.

— А потом они начнут подъем со всех сторон и пристрелят нас, как куропаток, с последними лучами солнца. Могилки, кстати, готовы, — Джексон показал на ямы, — можете выбирать любую.

Услышав эти слова, близкий к обмороку Аркаша юркнул в свою палатку и принялся там скулить и причитать.

— Надеюсь, ты пошутил? — кусая губы, спросил Боб.

— Хотел бы я ошибиться…

— Шеф, надо что-то делать, не ждать же, когда нас порешат, как скотину, — сказал Боб.

— Что прикажете делать, — раздраженно отреагировал Джексон и снова посмотрел на часы. — Скоро восемь, минут через сорок они здесь появятся. Когда доберутся, у нас будет возможность покидать в них камни, так, от скуки, чтоб не сидеть сложа руки. Хотя… можно, конечно, послать Аркашу позвонить в милицию по ноль-два… позвонить… А что?..

Спасительная идея! Она была внезапной, как землетрясение в райский денек. Джексон пулей влетел в палатку и мигом расчехлил телефон. Торопливо набрал номер, который ему дал Верховцев; даже в минуты сильного волнения уникальная память его никогда не подводила. Пока шли гудки, он мысленно трижды успел прочитать «Отче наш» — трубку никто не брал. Тут же, забыв бога и выматерившись, он набрал ноль два. Мироныч и Боб сидели рядом и смотрели на него, как на икону, не дыша и не мигая. По ноль-два не было даже гудков.