Сергей Белан - Казна Херсонесского кургана

«Миллион-то миллион, а как его отмыть?.. — необузданные Аркашины мысли продолжали вихрем носиться в его голове. — Самому мне наркотик не сбагрить, придется брать в долю Джексона — этот жучара чего хочешь может сдать, даже кратер на Луне. У него и с милицией связи есть, и в среде уголовничков прихваты имеются. Ничего, здесь и на двоих с лихвой хватит, ну, а землекопов в задницу, каждому — свое!..»

Аркаша облизнул пересохшие губы и покрепче прижал к себе загадочную поклажу.

«Господи, чего я гоношусь, может, там наркотиком и не пахнет, может, там пачки долларов? Нет, бумага столько не весит, даже пусть штатовская. Открыть, посмотреть что ль?.. Нет, только не здесь, вот приеду… А куда я приеду?.. Еду, еду… а еду-то я без билета… Вот зайдет контролер, а у меня ни билета, ни башлей на штраф. И потащат меня, как Шуру Балаганова под конвоем разбираться, почему я такой бедный, а заодно непременно поинтересуются: „А что у вас, ребята, в рюкзаках?..“»

Подумав так, Аркаша почувствовал, что волосы у него на голове встали дыбом. Троллейбус остановился и он пулей вылетел из него, баул больно ударил его по ногам. Ничего подозрительного вокруг не было, и чувство страха у Аркаши стало незаметно улетучиваться. Его оттесняло жгучее любопытство с примесью некоторого раздражения: «А вдруг я, как придурок, полдня таскаю в сумке куски расчлененного тела?» Пошарив глазами по стриженому газону, он заметил «барский» бычок, поднял его, закурил и окончательно успокоился: «Хорош комплексовать и дергаться — взялся за гуж… Как не крути, а спокойно порыться в вещичках можно только в лагере. Те гуляки скоро не вернутся — так что, закусив удила, на курган! Часа за два доберусь…»

Но за пару часов он не уложился. Лишь к полуночи, взмыленный и вконец разбитый, Аркаша на полусогнутых вполз в лагерь. К счастью, как он и рассчитывал, его напарнички еще не вернулись. Он присел у своей палатки, чтобы перевести дух. В отдалении россыпью огней сверкал Севастополь, огромная яркая луна разделила спокойное море на две части, прочертив посередине его искрящуюся серебряную дорожку. Не было ни ветринки и, хотя все вокруг дышало идиллической умиротворенностью, Аркашу почему-то не покидало чувство опасности — на последнем отрезке пути ему стало казаться, что за ним следят, и он, уже отдышавшись, все не мог отделаться от этого неприятного ощущения. Но, списав свой мандраж на утомление, темноту и нервы, он трижды сплюнул через плечо и, подхватив баул, полез в палатку. Наглухо прикрыл вход, включил фонарь и дрожащими руками расстегнул сначала пряжку, а за ней молнию. Сверху лежала черная фланелька, Аркаша осторожно приподнял ее. Перед ним открылось зрелище, от которого он замер — баул доверху был набит часами, запечатанными в герметичные прозрачные пакетики. Он взял несколько штук и приблизил фонарик. Все часы были одной марки — «Ориент». Он высыпал перед собой все, что было внутри — образовалась приличная горка из часов. Проверил остальные кармашки, но больше ничего не обнаружил.

«Так вот оно что — контрабанда! — смекнул Аркаша, осмысливая увиденное. — Дорогой товарчик, такие часики за штучку тянут, а сколько их тут, у-у-ууу… считать замучаешься»…

Битый час Аркаша любовно перебирал, перекладывал и пересчитывал содержимое баула; несколько раз в полумраке он путался, сбивался и начинал все сначала. Наконец-то, закончив ревизию, он аккуратно уложил товар на место и задернул молнию.

Часов оказалось тютелька в тютельку пятьсот штук. Свершив в уме несложное математическое действие, и, получив результат, Аркаша от восторженного волнения начал даже икать — его находка тянула ни много ни мало за полмиллиона рублей.

«Пусть деревянных, — с ликованием думал он, — но зато какая цифирь, подумать страшно. Все, господа присяжные заседатели, финита ля комедия — представление закончилось, занавес опустился, я ухожу со сцены. Больше я на этом мудреном кургане ничего не забыл: пусть они здесь роются хоть до посинения, а я говорю: „Чао!“ — мне с этой шантрапой не по пути. Завтра же мы культурненько откланяемся и прощай, любимый город…»

Мурлыкая на радостях какую-то песню, Аркаша обмотал драгоценный баул подвернувшейся тряпкой, запихнул в уголок палатки и замаскировал другим нехитрым скарбом. Затем он вылез наружу и, усевшись на валун, закурил элементарную «Приму» с таким наслаждением, будто она была изготовлена из лучших яванских табаков. Все так же светила луна, внизу по-прежнему простиралось сонное море, на берегу которого раскинулся очень хороший город. Над ним божественным светом звездило небо. Зад согревал теплый, не успевший остыть валун. В этом удивительном мире все было просто прекрасно!..