Андрей Константинов - Полукровка. Крест обретенный

— Он не мой! — удивилась Самсут. — Я его впервые вижу!

— Кто? Что? М-да… — как-то сразу растерялся Шарен.

— Так сказать, раз уж мы в такой исторической обстановке, три мушкетера, к вашим услугам, — добавил, смеясь, Дарецан и, галантно склонившись, представился:

— Арамис.

Затем, шутливо скосив глаза, хлопнул по спине толстого человека в балахоне и пробасил:

— А это — Портос.

— Но кто же все-таки «он»? — улыбнулась Самсут, и Дереник раскрыл уже было рот, намереваясь что-то объяснить, но вдруг будто споткнулся и растерянно посмотрел на своего коллегу. Они-то сами надеялись узнать от госпожи Головиной, что это за д’Артаньян свалился им вдруг на голову, так как самим выяснять это просто не пришло в голову из-за чудовищного лимита времени. А тут, на тебе!..

В следующий момент Самсут, резко изменившись в лице, в отчаяньи вскрикнула и закусила нижнюю губу. Она не была готова к тому, что ей пришлось увидеть. Да и никто из них не был готов. Ибо из дверей замка медленно вышел их знакомый незнакомец со сведенными на затылке руками, сразу за которым показались двое крепкого телосложения парней с пистолетами в руках. Замыкал эту странную процессию адвокат Перельман, почтительно ведущий под руку сумасшедшего старца-графа.

Двое с пистолетами являли собой весьма колоритную парочку: здоровенный, обнаженный по пояс негр, лоснящийся торс которого походил на освежеванный комок мускулов, и почти не уступающий ему в росте и мощи белокожий напарник с отвратительным ожоговым пятном на лице. Этот ожог Самсут узнала сразу. А узнав — вздрогнула, и инстинктивно отпрянула назад, спрятавшись за спиной Шарена. Впрочем, даже при немалых габаритах мэтра юриспруденции, нечего было и помышлять о том, чтобы попытаться оказать сопротивление: даже и без огнестрельного оружия, эти двое выглядели настоящими «терминаторами».

— Эй вы, клоуны! Быстро повернулись! Руки на машину, ноги шире! — скомандовал негр. — И без глупостей!

Дереник и Шарен нехотя подчинились. Негр сунул пистолет за пояс и умелыми движениями обыскал раскорячившихся адвокатов. Оружия не нашел, но зато поживился мобильными телефонами и пухлыми бумажниками, которые небрежно отбросил на капот. После чего не менее ловко выудил из кармана брюк наручники и сцепил правую лодыжку Дереника с левой ногой Шарена:

— Отдыхайте, парни! Теперь вы у нас просто — не разлей вода! — хохотнул негр и смерил взглядом фигуру Самсут, которая стояла рядом ни жива, ни мертва. Задержавшись похотливыми глазками на ее высоко вздымающейся груди, он обнажил белые зубы и плотоядно причмокнул:

— А вас, мадам, я обыщу чуть позже. И с особым пристрастием. Обещаю, что от моего досмотра вы получите немалое удовольствие. Граф, — обернулся в полоборота чернокожий, — хотя бы теперь вы позволите нам занять на пару часов одну из ваших роскошных спален?

— Можешь начинать получать удовольствие прямо сейчас! — зарычала Самсут и что есть силы двинула захватчика ногой в пах. Тот завопил от боли, но обладая отменной реакцией успел-таки садануть ее кулаком в лицо, прежде чем обеими руками схватился за причинное место и скорчился в позе эмбриона. От удара Самсут отшвырнуло к машине: она ударилась затылком о стойку и сползла на траву. Два «брата-адвоката» попытались было подхватить ее, но, забыв про координацию движения скованных конечностей, сами рухнули на землю. В свою очередь Габузов, воспользовавшись общим замешательством, нырком ушел с линии огня вправо, и развернувшись, попытался выбить оружие из рук «меченого». Но тот опередил его буквально на долю секунды — круговой удар носком левой ноги в лицо отправил Сергея в глубокий нокаут. Довершив тем самым создание эпической живой картины «Куча-мала».

— У этого русского неплохо поставлен удар, как вы находите, граф? — поинтересовался Перельман, с живейшим интересом наблюдавший за ходом мини-баталии.

— Пожалуй, я соглашусь с вами, — важно кивнул де Рец. — Вот только… Бить женщину по лицу, да к тому же гостью, — это, на мой взгляд, абсолютно неблагородно.

— Вы как всегда правы, уважаемый.

Перельман подошел к машине, брезгливо переступив через катающегося по траве негра, и остановившись напротив Самсут, учтиво протянул ей руку:

— Мадам, тысяча извинений. Дело в том, что Патрик лишь недавно освободился из тюрьмы Санте 24, в которой провел долгих четыре года. А посему немного подзабыл правила хорошего тона при обращении с прекрасным полом.