Андрей Константинов - Полукровка. Крест обретенный

П — Дальше можете не продолжать. Савва Кристионес собрал свои вещи в охапку и первым самолетом улетел на родину, даже не взглянув на свою малютку. Кстати, кто у него родился? Мальчик или девочка?

Ш — Девочка. Очаровательное создание, которому недавно пошел уже тринадцатый годик. Я встретился с ее матерью и даже выпросил фотографию дочурки. Она как две капли воды похожа на своего греческого папашу.

П — Вы хотите шантажировать Савву Кристионеса, пригрозив ему судебным разбирательством и перспективами единовременной выплаты алиментов за тринадцать лет?

Ш — В том числе. Хотя я думаю, что куда больше его напугает перспектива объяснения со стариком Тер-Петросяном, который, судя по вашим описаниям, семейные ценности ставит выше ценностей материальных. Наверняка его хватит кондрашка, если он узнает, что у его зятя в России есть двенадцатилетняя дочь, которой он за всю свою жизнь не помог ни центом. И даже не приехал на ее крестины.

П — Блестяще. Кстати, Илья Моисеевич, а что есть «кондрашка»?

Ш — Что-то типа инфаркта.

П — О, это было бы совсем замечательно. Если бы со стариком случился сердечный приступ, мы могли связать его со стараниями госпожи Головиной. Представьте себе заголовки газет «Русская авантюристка замучила в постели почтенного главу клана Тер-Петросянов».

Ш — Да уж, такое может придти в голову только французу. Впрочем, мне кажется, что наш первоначальный вариант смотрится предпочтительней. Заурядное обвинение в краже фамильных ценностей, русская воровка, позорное выдворение из родового гнезда. Газетная шумиха в данном случае нам ни к чему. А далее все просто — могла же русская элементарно заблудиться в большом незнакомом городе?

П — Конечно.

Ш — Вот и заблудилась. Убежден, что в этой части наши с вами эмиссары наконец-то смогут реабилитироваться.

П — Ах, Илья Моисеевич, если бы в данный момент я был в шляпе, то непременно снял бы ее перед вами. Просто превосходный план. Как скоро вы сможете переслать мне фотографию дочери этого Кристионеса?

Ш — Прямо сейчас и отправлю.

П — Отлично. Тогда мы сразу же возьмемся за работу. Буду немедленно звонить в Афины вашему рейнджеру. Удачи вам и еще раз огромное спасибо.

Ш — И вам удачи. Но как говорят: из спасибо шубу не сошьешь.

П — Что это есть?

Ш — Рашен пословица. Юмор.

П — О, я очень люблю юмор. Еще раз всего доброго. До связи…

«Копий не снимать, аннотаций не составлять!»

«Копий не снимать, аннотаций не составлять», — перечёл последнюю строчку Габузов и невольно хмыкнул, так как в данный момент держал в руках самую что ни на есть копию секретного документа. Затем он бегло взглянул на шапку справки-сводки и недовольно поморщился:

— А вчера ты мне не мог об этом сказать? Уже почти сутки прошли.

— Ну, извини, амиго. Они ж на аглицком шпрехали, а у меня в отделе с лингвистами, сам понимаешь, полная засада. Без словаря — только на матерном. Так что пришлось напрягать стажерку из канцелярии. Так и та над тремя страничками текста всю ночь просидела… И чему их только в школах милиции учат?!

— Мог бы и мне позвонить. Я бы подскочил, сам перевел.

— Ну, извини. Как-то не сообразил, что ты у нас грамотный.

— Ты обратил внимание на фразу «ваш человек в Афинах звонит мне каждые два часа»? — тревожно поинтересовался Габузов.

— Естественно. Равно как на «буду звонить вашему рейнджеру».

— Думаешь, тот самый? Наш кипрский клиент?

— Уверен. Миссия Шверберга слишком деликатна и дорогостояща, чтобы раскидывать целую сеть своих агентов по всей Европе. Так что, думаю, это всё та же сладкая парочка — французский урка и, соответственно, его русский коллега.

— Но как они узнали, что Самсут Матосовна в Греции? — в отчаяньи взорвался Сергей. — Ведь даже люди Оболенского, и те, в ту ночь потеряли ее след!

— Ну, Серый, ты и вопросики задаешь. «А я почём знаю, что это написано?»… Здесь ведь вариантов, самых разных, что называется — до звезды… Да и вообще: лично меня, в данном случае, куда больше интересует персоналия этого шверберговского рейнджера. Помнишь, реакцию Ильи Моисеевича по поводу пяти исправительно-трудовых классов?

— «Благодари Бога, что не десять?» — вспомнил Габузов.

— Точно так. Короче, я попросил своих девочек посмотреть уголовные дела по тяжким преступлениям (пять полновесных папок — это тебе не кот начихал!), которые в последние годы сопровождал Шверберг. А работа сия, доложу тебе, хотя и бумажная, но не менее каторжная…