Андрей Константинов - Гоблины. Сизифов труд

Все трое «гоблинов» продолжали пребывать в близком к ступору состоянии. Начавший краснеть Тарас, чувствуя на себе ответственность за произошедшее, принялся сбивчиво и фальшиво выкручиваться:

— Вот и я им то же самое сейчас говорил. Это ж надо, как на нашу Ольгу Николаевну похожа! Правда, мужики?

«Мужики» с глупым видом кивнули, как бы подтверждая.

— Ваша работа, Борис Сергеевич? — поинтересовалась Ольга.

Оперативный водитель виновато развел руками, стараясь не встречаться с Прилепиной глазами. И тогда та решилась на маленькую месть, поставив целью окончательно вогнать в краску всех участников художественного заговора.

— Ну, что я могу вам на это сказать? — Ольга обвела насмешливым взглядом «аудиторию». — Нарисовано, безусловно, талантливо. Вот только художник должен быть правдивым, а вы, Борис Сергеевич, в данном случае мне немножечко польстили… Во-первых, бедра. Увы, но тут вы, скорее, изобразили идеал, к которому мне лишь следует стремиться. Вот, сравните…

Левой рукой Прилепина начала медленно приподнимать край юбки, оголяя бедро. На лицах у «гоблинах» немедля отразилась целая гамма самых разных чувств: от смущения до профессионально-мужского интереса. Задрав юбку до края чулок, Ольга, выждав чуть-чуть, опустила подол.

— Во-вторых, грудь. Вы, Борис Сергеевич, абсолютно правильно учли и предусмотрели, что треугольная, или грушевидная, грудь, после родов, скорее всего, слегка подвиснет, — произнося этот монолог, Ольга взялась расстегивать пуговицы на блузке, окончательно загипнотизировав этими телодвижениями своих коллег. «Вы видите меня, бандерлоги?» — «Мы видим тебя, Каа!» — Но дело в том, что у меня от природы грудь круглая и достаточно плотная. Поэтому здесь пока всё более-менее в порядке. — Блузка расстегнута до конца, и теперь мужчинам была хорошо видна стиснутая бюстгальтером грудь. Даже старый конь Афанасьев, и тот искоса бросал заинтересованные взгляды. Хотя, казалось бы, что ему с той борозды? Ольга тем временем взялась за застежку между чашечками. — Желаете удостовериться?

— НЕТ! — прозвучало в ответ решительно-отчаянное.

Под этот дружный вопль в курилку вошел Андрей и обалдело уставился на Прилепину. Та, ойкнув, неуклюже запаханулась и, сгорая от стыда, выскочила в коридор. Таким образом, эффект от затеваемой маленькой мести получился обратным — больше других в краску Ольга вогнала саму себя.

— Я не понял. Вы тут чем, собственно, занимаетесь? — удивленно пробормотал Мешок. — В карты, что ли, играете? На раздевание.

— Да нет, Андрей. Это просто… просто… — принялся мямлить Тарас, пряча за спиной злосчастный рисунок. — Я тут одной своей знакомой лифчик купил. На день рождения. Побоялся, что с размером промахнулся, вот и просил Иоланту Николаевну примерить. У них эта… Короче, один размер.

— А ты уже и про размер Прилепиной успел разузнать? — недобро прищурился Мешок, понимая что его банально разводят.

— Я так, сугубо визуально, на глазок.

— Ладно, хорош мне тут вкручивать. Давайте все живо вниз и поехали. «Транспортники» там все жданки проели, нас дожидаючись. Демидыч, ты с нами, не забыл?…

Пока транспортные деятели с Московского вокзала плотно работали с Филипповым, закрепляя его показания по «фотороботам упырей кисти Сергеича», Андрей и Тарас, воспользовавшись гостепреимством оперативника Лисицына, смолили у него в кабинете.

Хозяин помещения прибывал в радостно-возбужденном состоянии, коего от коллег «с земли» не скрывал.

— …Ну, мужики, просто нет слов! Московские смежники, так те просто ссутся от восторга. У них эти фанаты во где сидят! Да и у нас здесь, как понимаете, не лучше. Как домашняя игра у «Зенита» — всё, туши свет. «Вихрь-Антитеррор», по сравнению с этими мразями, вообще ни в какое сравнение не идет. А уж после «глухаря» с убийством бомжа… Короче, спасибо вам, мужики. Вот та-акенное спасибо!

— «Спасибо» не булькает, — прозрачно намекнул Шевченко.

— Всё тебе будет, дорогой. Булькнем, обязательно булькнем! — успокоил Лисицын. — Вот на днях нашего Демидыча в Москву свозим, официальное опознание проведем, и ка-ак булькнем!

— «На днях», это когда? — уточнил Мешок. — Не опасаетесь, что эту сладкую парочку москвичи к тому времени запросто могут отпустить? Замучаетесь потом искать.

— Не боись, Андрей Иванович, — Лисицын покровительственно похлопал его по плечу. — Этих упырей, всех скопом, по нашей просьбе на десять дней закрыли. За мелкое хулиганство. Причем тот, который Кирсанов, десяткой всяко не ограничится. Потому как там в перспективе, минимум, уголовное дело за злостное сопротивление: Кирсанов при задержании менту нос разбил. А когда сюда до кучи приплюсуется еще и убийство бомжа… В общем, парень попал по полной. Да и хрен-то с ним, не жалко. Москвичи говорят, больно дерзкий: когда его винтили, он всех на ноль умножал, папой хлестался.