Андрей Константинов - Гоблины. Сизифов труд

— Если с оформлением, так, может, Натахе поручить? — с надеждой в голосе спросил Шевченко. Мгновенно ощутив на своих плечах всю тяжесть наказания за инициативу.

— Я же сказал: ключевое слово здесь «оперативно». Сиречь быстро. А Натаха и быстро — вещи не сочетаемые. У нее эти рисунки месяц будут в сейфе пылиться. Всё, народ. Айда в оперскую, только вас ждем.

Андрей, а вслед за ним Афанасьев вышли. Тарас же не спеша допил свой кофе и лишь тогда поднялся, ворча под нос:

— Ну вот, чуть что: сразу косой… Э-эх! А хорошо, наверное, быть художником! На службу ходить не надо. Хотя, с другой стороны… Вон, Ван Гог себе ухо отрезал, Гоген от сифилиса помер. А всё почему? А, Демидыч? От безделья! Потому что на службу не ходили…

И в этом был Шевченко весь: немудреная его философия извечно базировалась на единстве и борьбе противоположностей.

Украина, Киев,

международный аэропорт «Борисполь»,

6 августа 2009 года,

четверг, 9:12 укр.

Народу в зале ожидания международного терминала «В» (тот, который «А», был отведен для народа попроще) скопилось — не протолкнуться. Из-за густого тумана, окутавшего окрестности столицы «незалежной», с самого раннего утра задержали около двух десятков рейсов. Включая и их, франкфуртский борт. Стоило, психуя, гнать из Питера машину двадцать часов кряду, практически без остановок, чтобы теперь протирать неудобные пластиковые кресла, силясь хоть немного подремать в гомонящем на разные голоса, невыносимо душном здании аэровокзала.

У оставленной сторожить детей и вещи Катерины Бугаец затекло всё тело. Ноги кололо нестерпимо, но, боясь пошевельнуться, она терпеливо сносила эту пытку, дабы не разбудить четырехлетнюю Леночку. Она, в отличие от своего старшего братика Максимки, с неимоверным трудом уснула каких-то двадцать минут назад, положив головку на колени матери. Катя тихонько гладила ее длинные светлые волосы, стараясь не думать о том, что если диагноз подтвердится, то к зиме Леночка будет выглядеть точно так, как те дети в больнице, куда они приезжали на консультацию: лысый череп, зеленоватый цвет кожи и выражение муки в глазах. Иногда Кате казалось, что всё это — всего лишь кошмарный сон. Но действительность возвращалась, и снова не было ничего, кроме бессильных слез, которых не должен был видеть никто — ни дети, ни муж…

…Всё началось чуть больше месяца назад. Воспитательница в садике сказала, что Ленка весь день была вялая и отказывалась играть. Вечером у нее поднялась высокая температура. Дочка родилась слабенькой, простужалась и болела довольно часто, поэтому тогда Катерина не придала этому особого значения и, напоив Леночку чаем с малиной, уложила спать. Участковый врач привычного ОРЗ не нашла, однако велела недельку посидеть дома, а перед выпиской на всякий случай сдать кровь. Кто тогда мог предположить, что столь привычная процедура обернется катастрофой.

Результаты анализа врачиху явно озадачили: она долго изучала бланк, на котором отдельные цифры отчего-то были подчеркнуты красным, расспрашивала, с аппетитом ли Ленка ест и не устает ли она на прогулках, а потом выписала направление в отделение детской гематологии онкологического института. «Пока пугаться не надо, — «успокоила» она Катерину. — Возможно, это ложная тревога. Специалисты разберутся». Выйдя из кабинета, Катя бессильно рухнула на дерматиновый диванчик. Она пыталась прочесть то, что было написано в направлении, но буквы прыгали перед глазами, и она видела одно лишь вселяющее страх название — «НИИ онкологии им.Н.Н.Петрова».

— Мама, ну пойдем, — теребила ее Ленка.

— Куда? — очнувшись, испуганно спросила Катя.

— За фееечкой, ты же обещала.

— Да-да, сейчас, сейчас. А, может, сходим лучше в «Макдоналдс»?

Обычно Катерина не приветствовала походы в подобные заведения, но сейчас с ужасом думала о том, что в последнее время дочка действительно потеряла аппетит.

— Давай! — радостно запрыгала Ленка. — А ты купишь мне хеппи-мил со Шреком?

Катерина готова была купить всё что угодно, лишь бы никогда не знать и не слышать про НИИ онкологии. При одном только воспоминании о посещении этого учреждения и профессионально-сочувственном взгляде молоденькой докторши у нее до сих пор мороз пробегал по коже.

Докторша долго мяла Ленку, как тряпичную куклу; говорила, что не нужно отчаиваться; что детская онкология достигла значительных успехов и что в 80 % случаев удается добиться не только длительной ремиссии, но и полного излечения. Катерина слушала и послушно кивала, а перед глазами стояла одна и та же картина: мрачный больничный коридор и женщина, держащая на коленях лысого мальчика. Она очищала для него фисташки, а мальчик мотал головой и закрывал рукой рот. Катя смотрела на них и искренне недоумевала: почему мать этого мальчика не плачет, а методично продолжает разламывать скорлупки орехов?… А врачиха все говорила и говорила. О необходимости сделать пункцию костного мозга, об обязательной разработке особой диеты, о… А в голове Катерины билась одна-единственная мысль: «За что? Почему всё это случилось с нашей Леночкой?? А что, если… Если это проклятие? Самое натуральное проклятие на их семью?»