Андрей Шляхов - Криминальные будни психиатра

Мысли охотно переключились с убийств на Щукина, всегда приятнее думать о хорошем. Накатило нечто вроде ностальгии, вспомнились студенческие годы. «Боже мой!» — ужаснулся Савелий, осознав, что он окончил школу тринадцать лет назад, а семь лет назад получил диплом врача. Как бежит время, неумолимо бежит, кажется, что это было только вчера, ну, пусть — позавчера, короче говоря, совсем недавно, а тут целых тринадцать лет! И самому ему уже тридцать недавно стукнуло, первого июня, в Международный день защиты детей. Так не успеешь оглянуться, стукнет тридцать пять, затем — сорок, потом — пятьдесят… А дальше и думать не хотелось, поэтому Савелий вернулся к Щукину.

О Щукине он вспоминал с признательностью. Бывают очень вредные педагоги, бывают так себе, вредноватые, бывают — невредные, бывают и добрые, а Щукин был не просто добрым, но еще и очень ответственным. Казалось бы, проговори материал и забудь, проработай тему и иди дальше, но Щукин так не мог. Он старался донести знания до каждого студента и, кроме того, старался научить думать так, как положено думать врачу. Мыслить клинически.

— Еще Гиппократ говорил: «Qui bene dignoscit bene curat»! [18] «Кто хорошо диагностирует, тот хорошо лечит!» (лат.) — любил повторять Щукин, подсовывая студентам трудные диагностические задачи.

Если под рукой не было малопонятных больных, Щукин терзал задачами «собственноручной выпечки». «Вот вам жалобы, дорогие коллеги-клиницисты, вот вам симптомы, вот данные обследования — извольте выставить диагноз и обосновать его, то есть объяснить, как вы к нему пришли». Причем задачки у Щукина были те еще — правильный диагноз искусно скрывался за множеством вероятных и вполне правдоподобных, но в то же время неправильных.

— Кривое попадание, — морщился Щукин, слыша неверные ответы.

— В точку! — резюмировал он, когда наконец выставлялся правильный диагноз.

Именно что «наконец», потому что сразу, с наскоку щукинские задачки было не решить. С кем-то из больных еще можно было разобраться быстро, но не с этими каверзными казусами.

— Зрите в корень! — призывал студентов Щукин. — Умейте отделять главное от второстепенного! Умейте видеть то, что не лежит на поверхности!

Щукин никогда не ругался. Самым тупым и нерадивым он дружелюбно говорил:

— Ничего, не переживайте. — Те, кстати говоря, и не думали переживать по поводу своей тупости, ибо к ней давно привыкли, но Щукину казалось, что переживать они все-таки должны. — Не переживайте. Медицинский статистик тоже хорошая специальность. Спокойная такая, а если в циферках ошибетесь, то и поправить несложно. Опять же медицинскому статистику легко карьеру сделать, потому что он привык с цифрами работать, а это — главное умение любого руководителя. Так что не переживайте.

«Мыслить клинически» в понимании Щукина означало мыслить нестандартно и непременно докапываться до сути, желательно — в кратчайшие сроки, ведь больные иногда не склонны дожидаться, пока там доктора раскачаются да растекутся мыслью по ветвистому диагностическому древу. Умрут — и на все вопросы нерадивым и недалеким клиницистам даст ответ патологоанатом. Недаром же говорят, кто в шутку, а кто и всерьез, что посмертный диагноз — самый верный.

— Если вам мешает один симптом, — учил Щукин, — ну никак не желающий укладываться в рамки диагноза, отбросьте его на время, выставьте диагноз, а затем попытайтесь объяснить этот симптом уже с позиции выставленного диагноза. От частности — к целому, от целого — к частности. Клиническая математика…

Злые языки, ухватившись за одно из любимых выражений доцента, прозвали его Клиническим Математиком. Щукин не обижался, напротив — сам употреблял это прозвище и говорил, что оно ему нравится. Главное, что клиническим идиотом не прозвали, уже хорошо.

Если вам мешает один симптом, не желающий укладываться в рамки диагноза, отбросьте его на время…

Если вам мешает один симптом, не желающий укладываться в рамки диагноза, отбросьте его на время!

Если вам мешает один симптом, не желающий укладываться в рамки диагноза, отбросьте его на время!!!

Применив совет доцента Щукина к убийствам на складском комплексе, Савелий понял все. И лучше бы было понять это дома или на работе, на худой конец — во время стояния на светофоре (благо то и дело приходилось этим заниматься), но не во время движения. Радость победы взволновала так, что в глазах потемнело, голова стала дурной, сердце учащенно забилось. Гипертонический криз, только без рвоты с тошнотой. А что? Вполне возможно. Адреналин, выброшенный на радостях в кровь надпочечниками, повышает артериальное давление.