Галина Романова - Программа защиты любовниц

А потом и единственно адекватный, на взгляд Лизы, обитатель этого дома — Виктор Иванович Жуков вдруг поскучнел. Он не пропускал обеды, всегда ужинал дома, завтракал тоже, но почти не разговаривал ни с кем.

Алла была вне себя.

Сегодня утром она вдруг обнаружила, что ни муж, ни отец не ночевали дома. Казначеев не отвечал ей на звонки третий час, и тогда она принялась в бешенстве громить свой гардероб, призвав в свидетели Лизу.

— Нет, ты что-нибудь понимаешь, Элизабет?! — поворачивала она время от времени к ней полыхающее гневом пунцовое лицо. — Что-нибудь хотя бы понимаешь?

— Что именно? — вежливо интересовалась Лиза, молчать было неприлично.

— Что, черт побери, происходит в этом доме???

Лиза недоуменно качнула головой, пожала плечами, воздерживаясь от комментариев. Они Жуковой были не особо нужны.

— И я не понимаю! — орала она, размахивая в воздухе широко растопыренными пальцами. — Каждый считает, что может скитаться где ему заблагорассудится! При этом не считают нужным поставить меня в известность, не отвечают на звонки! И… И вдруг объявляются и задают мне чертовы вопросы! Знаешь, какие вопросы эти *censored*и задают мне?!

— Какие?

Лизе сделалось интересно. И еще интереснее было знать, отца она тоже причисляет к этой категории или нет?

— Где я бываю, с кем провожу свободное от этих *censored*ов время! Как тебе?!

Лизе было никак, она снова промолчала, ее вообще-то больше интересовало, где и с кем проводят время как раз те самые *censored*и, что задают вопросы ее хозяйке. Их поведение в самом деле наталкивало на размышления.

— Вот и мне никак! Уроды, блин!!! — Она без сил опустилась на край широченной кровати, оперлась локтями в колени, спрятала лицо в ладонях, простонала едва слышно. — Господи, что-то будет! Что-то будет…

Лиза затихла, боясь пропустить хоть слово, но хозяйка больше ничего не сказала. Просидев минут десять в такой позе, она вдруг встрепенулась, глянула на Лизу надменно-холодно и тут же приказала:

— Короче, прибери тут все. Часа хватит?

— Вполне, — кивнула Лиза, мысленно послав хозяйку куда подальше с ее психами.

— Давай, побыстрее управляйся, да нужно будет съездить в одно место.

— Далеко? — все же уточнила она, принявшись уже подбирать с пола растерзанные вещи хозяйки.

— Да, за город, есть там одна берлога у моего благоверного. Он все утверждает, что там не достроено, что там нет электричества, но… Думаю, что брешет! Где-то же он ночи проводит, так? — Алла двинулась мимо нее к двери. — Вот я и нагряну с обыском.

Обыск недостроенного загородного дома ничего не дал, ни единой улики, ни единой зацепки для Лизы. Что по поводу пустых бутылок и грязной посуды думала Алла, ей было плевать.

Конечно, Стас бывал здесь, и не раз, и не один. В каждом углу мусорные пакеты, ощетинившиеся бутылочными горлышками. Пепельницы, полные окурков, многие из которых были раскрашены губной помадой. В одном углу валялся даже женский лифчик, дешевенький такой, совсем простенький.

— Мразь!!! — орала Алла, бегая по недостроенным этажам. — Убью паскуду!!! Так, а это что?! Это же… Это же… Ах, дрянь! Ах, быдло!!! Я ему эти кроссовки за евро покупала в бутике, а не где-нибудь на распродаже! А эта падла!!!

Синие фирменные кроссовки, принадлежащие Стасу, Алла нашла за мешками с цементом. Все перепачканные засохшей грязью, цементной пылью, с прилипшими к подошве сухими травинками.

— Я этими кроссовками ему всю морду обобью! — орала Алла, с брезгливой гримасой швыряя кроссовки Лизе под ноги. — Упакуй, дорогая! Упакуй это премерзкое доказательство!!!

— Доказательство чего? — невольно вырвалось у нее, когда она совала грязную обувь в пакет для мусора, и тут же смутилась. — Извините меня.

— А, ладно, чего извиняешься? Ты у нас теперь почти член семьи. — Алла вдруг пристально уставилась на нее потемневшими от бешенства глазами. — Ты у нас все про всех знаешь, докладываешь наверняка, а? Докладываешь? — Она вдруг подскочила к Лизе и больно вцепилась ей в шею. — Ну, говори!

— Что говорить?

Лиза сморщилась, будто от боли, на самом деле ей не было больно, ей было мерзко ощущать себя в цепких лапках этой красотки. Как дать бы ей в лоб, чтобы она отлетела к тем самым мешкам с цементом, чтобы растянулась на них, перепачкалась и разревелась.

— Говори, что ты обо мне говорила Игорю, а?! Отец сказал мне, что застал вас за нелицеприятным разговором. Ну?

— Ничего личного. — Лиза сделала каменное лицо и твердой рукой убрала со своей шеи ее пальцы. — Не надо позволять себе лишнего, Алла Викторовна. Я всего лишь горничная.