Андрей Шляхов - Психоаналитик. Шкатулка Пандоры

Когда все закончилось, Анна легла на бок, спиной к Михаилу, притянула его руку к своей груди, так, чтобы сосок уютно улегся в ладонь, и не отпускала долго-долго.

— Ты такой живой… теплый… — удовлетворенно констатировала Анна. — Ты потрясающий любовник, просто потрясающий… Скажи, а почему у тебя дома так холодно?

— Холодно? — удивился Михаил. — Разве? Я что-то не замечал, чтобы у меня было холодно. Выключить кондиционер?

— Нет, не надо. Я не о температуре, — Анна шевельнула плечом, — я об атмосфере. Странно, что у тебя нет никаких безделушек, вазочек, картин, памятных сувениров… Ты их прячешь?

— Я не люблю безделушки и сувениры, — после небольшой паузы ответил Михаил. — Мое отношение к вещам сугубо рациональное. Нужно — не нужно.

— Вот и я говорю — странно, — повторила Анна. — Ты такой живой, нежный, ласковый, а с виду такой рационалист. Не могу понять… Рационалисты любят совсем по-другому. У них — план. Там погладил, здесь полизал, намокла, значит, можно вставить. И делают они все без души. Я это сразу чувствую, когда с душой и когда там просто какой-то поршень ходит туда-сюда. Ты не такой, и в то же время у тебя даже магнитика на холодильнике нет, ни одного. Почему так?

— Потому что в глубине души я все же рационалист, — Михаил поцеловал Анну в плечо; после секса плечо было чуть солоноватым. — Законспирированный…

— Скорее законсервированный, — пошутила Анна, но больше вопросов не задавала.

Утром Михаил ехал на работу без сопровождения. Сначала он недоумевал, не видя позади ни «Нексии», ни «Сонаты», потом решил, что в слежку включилась третья машина, но вычислить ее не смог. Машины сзади постоянно менялись, и ни одну из них не получалось заподозрить в слежке.

Суббота выдалась крайне суматошной. Первый сюрприз преподнесли коммунальные службы, прокладывавшие вблизи от офиса какие-то трубы и случайно перебившие силовой кабель. Охранник сообщил удивленному Михаилу, что свет обещают не раньше четырнадцати часов. Мысленно посулив трудягам-недоумкам много всяких радостей, Михаил договорился с охранником, что тот станет провожать всех пациентов до офиса. В коридорах и на лестнице было темно, а толстый охранник не только внушал уверенность и спокойствие, но и имел мощный, прямо-таки ослепляющий фонарь.

— Все брошу, а провожу! — пообещал охранник, пряча в карман купюру с видами северного города Архангельска.

Срочная отмена сеансов обошлась бы Михаилу куда дороже.

Сам он добрался до офиса без провожатого, он бы и с закрытыми глазами мог туда дойти. По пути шарахнулся разок, когда увидел шагнувшую ему навстречу тень. Проклятые современные стекла, которые в темноте превращаются в зеркала. Нервишки, конечно, в последние дни расшатались, если так дальше пойдет, то скоро повсюду киллеры начнут мерещиться.

В офисе Михаил достал из ящика стола два фонарика (не забыв похвалить себя за предусмотрительность). Один положил на свой стол, чтобы был под рукой на всякий случай, а другой — на полочку в туалете, где не было окон — естественных источников освещения. Можно и так поработать, ничего страшного. Фонарики не сравнить с тем прожектором, которым вооружен охранник, но для небольших помещений большего и не требуется.

Второй сюрприз устроила первая из пациенток, молодая еще женщина, которая без всяких к тому предпосылок потеряла сознание посреди сеанса. Первая помощь, «Скорая помощь», отказ от госпитализации, небольшая истерика после отбытия бригады. Михаил подумал-подумал и решил, что в таком состоянии отпускать пациентку одну не стоит, и вызвал ее мужа. Вроде ничего особенного, а суета.

Третьим сюрпризом (в том, что он не заставит себя долго ждать, Михаил не сомневался, ибо бог любит троицу, и все это знают) стал звонок Илоны. Хорошо еще, что не приход, и хорошо, что в половине пятого, после ухода последнего субботнего пациента. Свет к тому времени так и не дали, но уже было все равно, потому что работа закончилась.

— Привет, воскресный папаша!

Словосочетание «воскресный папаша» не слишком нравилось Михаилу. Если уж начистоту, то совсем не нравилось. Глупое оно какое-то, во-первых, от слова «папаша» так и веет пренебрежением, а во-вторых, что означает слово «воскресный» применительно к отцовству? По воскресеньям ты отец, а по вторникам и субботам — нет? Видимо, впервые услышав от Илоны эти слова, Михаил как-то, гримасой или взглядом, дал понять, что они ему неприятны, вот и называли теперь его так постоянно. И если бы только это.