Сергей Рокотов - Час совы

- Ну и какие же у него были планы?

- Самые страшные... Чудовищные планы... Впрочем, они были продиктованы весьма благородной целью.

- Благородной?!

- Да, благородной. Женитьбой на женщине, которая ждет от него ребенка.

- То есть, на мне?

- Да, на вас. Только для этого надо было устранить другую женщину. Которая тоже ждала от него ребенка...

- Боже мой, боже мой, - Алиса закрыла руками лицо. - Этого не может быть...

- Не может, вы правы, - вздохнул Роман. - Только, к сожалению, было.

- Ну и что?! - Алиса отняла руки от лица и приподнялась с плетеного кресла. - Он сделал это?

- Он сам был не в состоянии сделать это. Это должен был сделать другой...

11.

- Это ты?! - закричал Рыльцев. - Ты какого черта здесь делаешь?

Бледный, сгорбленный, трясущийся с похмелья Вадим Навроцкий в этот момент вовсе не был похож на героя-любовника фильмов шестидесятых-семидесятых годов и любимца публики. Он испуганно озирался по сторонам, а затем взгляд его остановился на совершенно обнаженном мэтре, который брезговал снимать его в своих шедеврах, считая его появление на съемочной площадке дурной приметой. Навроцкий тупо уставился на это странное и неприятное зрелище. Ника в это время стояла, повернувшись к Навроцкому спиной.

- Эге, - прохрипел Навроцкий. - Игнат Константинович... Это вы? Какими судьбами? Какая приятная встреча! Не ожидал от вас такой экстравагантности...

- А что здесь делаете вы? - выдавил из себя Рыльцев.

- Что здесь делаю я? - пожал плечами Навроцкий. - Понятия не имею... Приехали какие-то головорезы, вытащили из квартиры, швырнули в машину и привезли сюда... Ничего, скоро выкинут вон... От меня поживиться совершенно нечем... Я нищ, как церковная мышь... А тут, глядишь, и похмелиться дадут... Честное слово, у меня в кармане семь рублей, даже бутылки пива на них не купишь... Однако, и видок же у тебя, народный Советского Союза..., улыбнулся он. - Получаю истинное удовольствие от лицезрения такой замечательной особи...

- Будь спокоен, Навроцкий, дадут тебе похмелиться, - раздался голос Ники. - Тут народ не такой жадный, как ты. Помнится, в свое время ты своей жене не отнес ни одной передачи в тюрьму, хотя кормили там далеко не так, как в ресторане Дома Кино, где ты бесконечно торчал. Да и в лагеря её собирала больная мать, только что похоронившая мужа, а не процветающий киноактер, получавший за съемочный день больше, чем она в месяц.

- Вы кто? - прошептал Навроцкий. - Вы... откуда?

- Все оттуда же, Вадим Петрович. - Из мест, не столь уж отдаленных, из стран СНГ, из Казахстана, например... Ты, как говорится, уедешь к северным оленям, в жаркий Казахстан уеду я... Только ты ездил к северным оленям то в Норвегию, то в Финляндию, то в Швецию, а Казахстан оказался вовсе не таким уж жарким, - поежилась она от неприятных воспоминаний. Почитывали мы там в свободное время "Советский экран" и другую прессу, от жизни не отставали, так что в курсе, как ты гремел в те годы... Эй, ребята, нет у вас там в багажниках холодненького пивка для актера Навроцкого! крикнула она, поворачиваясь лицом к бывшему мужу. - А то он усох совсем, как я погляжу!

- Ника? - пролепетал позеленевший от страха Навроцкий.

- Она самая, - сказала Ника и похлопала Навроцкого по небритой щеке. А затем вытащила из кармана кожаных брюк платок и, брезгливо морщась, тщательно протерла руку. В это время один из парней молча принес бутылку "Жигулевского" и протянул её Нике. Та так же молча подала её Навроцкому.

- Испей, горемыка... Сейчас тебе предстоит суровое зрелище, усмехнулась она. - Так что набирайся сил. На стриптиз Рыльцева ты не сумел поглядеть, погляди на мой... А потом увидишь крутой секс, какого и тебе не снилось...

Она стала расстегивать верхнюю пуговицу на кожаных брюках.

- Ты что? Не надо! - крикнул Навроцкий, держа в руках неоткрытую бутылку пива. - Обалдела, что ли?

- А почему это не надо? Надо... Мы же с ним старые любовники, не правда ли, Игнатий? Ну, чего же ты молчишь?

- Не было между нами тогда ничего, - пролепетал Рыльцев, держа сплетенные пальцы на причинном месте. - Она ударила меня по щеке, вырвалась и убежала.

- Правда? - спросила Ника. - А я, честно говоря, позабыла в лагерях... Думала, что на самом деле что-то было... Там хорошо умеют память отбить. Ну, раз так - одевайся, начинать с нуля с тобой совсем уж неинтересно. Ты стар, хил и отвратителен, - стала констатировать Ника, брезгливо глядя на него. - Грудь впалая, покрыта жестким седым волосом, ноги кривые, тощие, твой уд довольно скромных размеров, напротив же, яйца висят, как у слона. К тому же ты потрясающе бездарен, тебе никто никогда об этом не говорил?