Сергей Рокотов - Час совы

И супруги Ивановы стали собираться... Звонить со своего телефона они не рискнули...

5.

... - Вот оно как..., - усмехнулась Ника, услышав от подруги любопытное сообщение. - Однако, в нашей стране можно дела делать, пока раскачаются, годы пройдут... Ничего, Наташенька, прорвемся... Разве это для нас проблемы? Разве какой-то Юртайкин для нас представляет опасность? Это для нас мелочи, дорогая подружка... - Не надо никого недооценивать, Ника, возразила Наташа. - В том числе и провинциального участкового. Мужик он, по-моему дотошный и занудный. И настроен как-то агрессивно...

- А я ничего не боюсь, - засмеялась Ника. - Я свое отбоялась, устала бояться...

- За себя не боишься, за близких бойся. Пропадешь - что они без тебя смогут?

- Во-первых, я не пропаду, а во-вторых, даже если и так, тут найдется кому о них побеспокоиться...

- Ника, дорогая... Меня так тревожат твои сомнительные друзья... Как ты можешь доверять подобным людям? Это же звери, лютые звери, они только о своей выгоде и беспокоятся...

- Знаешь что?! - разозлилась Ника. - Нечего мне лепить всякую ерунду! И не трогай моих друзей, они мне здорово помогали, если бы не они, вряд ли я вообще бы выжила. Да и вам с Родионом, между прочим, тоже помогли, извини за напоминание, Наташка... Не тебе бы про это говорить... А звери лютые это не они, это другие... Это режиссер Рыльцев, это его чудесный сыночек, это поганый Вадим Петрович... Вот уж кто зверье, так зверье, проб негде ставить... И они ответят за все, по полной программе... Так вот, Наташенька. Живи себе в своем доме и не тревожься ни о чем. Вас-то никто не тронет... Конечно, что-то они в моей хибарке нашли, возможно, кстати, твое письмо, в котором есть упоминание про Рыльцева. Никак я не могу его найти, наверное, там забыла впопыхах... Видимо, прочитав его, этот участковый и сопоставил старую Сову с владельцем кирпичного дома Рыльцевым... И фотографию свою на столе забыла, хотела в последний момент в рюкзак сунуть, но... Забыла, короче говоря... Ладно, Наташка, не паникуй, бояться нам с тобой нечего, а все равно тебе спасибо за информацию, буду осторожнее... Как у тебя-то? - спросила Наташа.

- У меня? - блаженно произнесла Ника. - Да замечательно, изумительно... Воистину, кто не ведал горя, не знает и настоящего счастья... Кто не сидел в тюрьме, никогда не поймет, что такое свобода... Недавно мы ездили на море... И я по-другому смотрю и на море, и на все вокруг. Я счастлива, Наташка, безумно счастлива... Пока... Целую. Родьке пламенный привет! Как он там, в глуши? Не засох ещё от скуки? - Что ты? Тоже наслаждаемся тишиной и покоем... После всей этой истории с квартирой, нам здесь так хорошо... - И дай-то Бог... Нравится - живите. А ваш квартирный вопрос мы тоже уладим, все будет по справедливости. Ты, коренная москвичка, лишилась своего города из-за этого мерзавца Рыльцева, этого не должно быть...

- Это уже не мой город, - с грустью возразила Наташа. - Это город, оккупированный всякой нечистью... И не хочу я туда возвращаться...

- Ладно, и это поимеем в виду... О, кто-то звонит в дверь, пойду открывать! Пока, подружка!

Ника открыла дверь дома. На пороге стоял пожилой почтальон. - Вам телеграмма, - сказал он. - Распишитесь, пожалуйста.

Она расписалась заковыристой росписью, поблагодарила почтальона и захлопнула дверь.

"Срочно нужно твое присутствие в Москве. Дело начинается. Роман."

- Начинается, так начинается, - произнесла Ника, положила телеграмму на стол, закурила папиросу и задумалась... Далекое прошлое частенько прокручивалось у неё в мозгу, как кинопленка, заставляя сердце биться чаще и в гневе сжимать кулаки...

"Звери, лютые звери", - прошептала Ника, глубоко затягиваясь крепким беломорным дымом...

... Шло лето восемьдесят первого года... И шел ей в ту пору тридцать второй год... Какой счастливой и безмятежной была она тогда... Полтора года назад она стала матерью, и только что была утверждена на главную роль в новом фильме кинорежиссера Рыльцева, всемогущего, известного, народного...

Казалось, что перед ней открыты все дороги... И в голову не могло ей прийти, какие страшные испытания уготовила ей жизнь... И не когда-нибудь, а немедленно, завтра, послезавтра...

- Поехали, Ника, подвезу, - произнес своим красивым бархатным голосом Игнат Рыльцев, элегантный, кудрявый мужчина, лет пятидесяти двух, в самом, что называется, расцвете сил, открывая перед ней дверцу темно-синей "Тойоты". Тогда, в начале восьмидесятых мало у кого были иномарки. Но Нику это мало интересовало, она была счастлива тому, что будет сниматься в главной роли в фильме такого известного режиссера, она, никому не известная театральная актриса... Ника села на заднее сидение "Тойоты", и режиссер плавно тронул её с места.