Сергей Рокотов - Я выбираю тебя !

Наконец дверь распахнулась, и вошла высокая женщина в длинном сером пальто. За ней виднелась крупная голова того самого человека со шрамом на подбородке, который беседовал с ним несколько часов назад...

- Здравствуй, Андрей, - тихо произнесла женщина.

- З-з-здравствуйте, - заикаясь, проговорил Левушкин.

- Узнаешь меня?

- Н-нет...

- А ты приглядись получше, может быть, и узнаешь...

- Нет, не узнаю, - решительно ответил Андрей.

- Я мать Алексея Малиновского, - сказала женщина.

- Но я... Я почти не знал вас...

- И Алексея тоже?

- И его тоже...

- А это кто? - показала она на труп Прокофьева.

- Это Женька П-п-рокофьев..., - пролепетал Андрей.

- Несколько дней назад Евгений Прокофьев сообщил нам, что именно ваша компания, а вовсе не Шилкин и Чугаев лишила жизни моего сына. А потом он повесился в этой комнате. Вот что тут произошло. Ты хочешь кончить свою жизнь так же, как он? Или ещё более экзотическим образом? Тебе же ясно сказали, что этот год для тебя последний. А теперь, полагаю, наступили твои последние денечки, или часочки, или минутки... Категория времени очень относительна, Левушкин, и некоторые дни, часы и минуты стоят иных лет жизни... Вот, например, вы трое провели не лучшим образом всего один час вашей жизни, и вот результат, - она показала своим длинным пальцем на труп Евгения. - Проведи же свои последние часы как человек, а не как шакал... Признайся в том, что сделал...

- Хорошо, - потупил глаза Левушкин. - Хорошо, я все расскажу.

И он рассказал всю историю того августовского вечера от начала до конца. Он понимал, что подписывает себе смертный приговор, но больше молчать не мог. У него не было больше сил бороться...

- Значит, ты действительно не знаешь, кто нанес тот удар моему сыну? - пристально глядя на него своими серыми глазами, спросила женщина.

- Не знаю. Может быть, это сделал и я. Так, во всяком случае, говорил Григорянц. А Евгений вряд ли на это способен, слишком слаб, он не смог бы даже в пьяном виде. Раз не он и не Григорянц, значит, я. Все. Теперь можете убивать. Я лишил жизни вашего сына, возьмите за это мою...

Женщина и мужчина переглянулись.

- Вот что, Левушкин, - тихо сказала женщина, выдержав молчание. - Ты честно во всем признался, ты не валишь вину на других... Мы подумаем, что с тобой делать... А пока...

- Вынесите это отсюда! - крикнул мужчина. В комнату вошли двое здоровенных мужчин и быстро убрали из комнаты труп Прокофьева.

Андрей присел на пол и закрыл лицо руками.

- Неужели вы полагаете, что после всего этого я смогу жить? произнес он. - Пристрелите меня, я вас очень прошу...

- Нет, - ответила женщина. - В нашей жизни мало что бывает по желанию. Хотел жить - мы тебя приговорили к смерти, хочешь умереть приговариваем тебя к жизни... Оставайся наедине со своей совестью, Левушкин, живи, коли сможешь. Прокофьев вот не смог, а мы виноваты в том, что использовали его тело для того, чтобы в тебе заговорила совесть. Чтобы ты понял, что такое смерть... А вы трое лишили меня всего, что у меня было...

- Но к смерти вашего мужа я не имею отношения! - крикнул Левушкин. Никакого отношения!

- Это, возможно, и так. Только на твоей совести ещё одна жизнь жизнь Шилкина, умершего от туберкулеза в зоне. Ты ведь знал, что он невиновен, но ты спасал свою шкуру, полагая, что она дороже для общества, чем жизнь какого-то сельского хулигана. На твоей совести жизнь матери Шилкина, судьба Бориса Чугаева... Ты много сделал за свои неполные тридцать лет, Левушкин... И то, что получил, получил по заслугам. Но я убеждена, что больше ты не причинишь никому зла... И вполне возможно, что этот год не станет для тебя последним, видишь, как причудливы повороты судьбы...

Левушкин странным осоловелым взглядом окинул женщину и невразумительно пожал плечами.

В комнату снова вошли два молчаливых мужика.

- Завяжите ему глаза, выведите отсюда, посадите на машину и отвезите... куда-нибудь, - приказал мужчина. А потом что-то зашептал. И что он шептал, Геннадий не мог понять. Да и не хотел.

Приказ был быстро выполнен, Левушкин оказался на сидении какой-то машины, потом она поехала... Ехала долго, затем остановилась.

- Выходи! - раздался голос.

Он вышел с завязанными глазами.

- Развяжешь через две минуты, - приказал голос. Андрей кивнул в знак понимания.

Когда звук двигателя машины стал глуше, он сдернул с себя повязку.

Он стоял на обочине сельской дороги. Огляделся по сторонам и с ужасом понял, ГДЕ он находится. Он находился рядом с тем лесочком, в котором они десять лет назад убили Алексея Малиновского. Да, вот она, эта тропинка... Вот она... Хоть сейчас и зима, но он прекрасно помнит эти места. Разве такое забудешь?