Сергей Рокотов - Нечто под маской

- Преступность, говорите? - поддержала разговор Рита, выходя из комнаты и протягивая Игорю сорок рублей. - Вот, возьмите, спасибо вам. А преступность она везде. Вот вчера прямо здесь, на лестничной клетке около двери на нас напал какой-то человек в шапочке и очках, прикрывавших лицо. Стал душить вот... его... Степана Егорыча... - Она указала пальцем на весьма смутившегося Степана. - Я успела вызвать милицию.

- И как? Быстро приехали? - метнул молниеносный взгляд на Степана Игорь.

- Приехали моментально, но тот успел убежать, - ответила Рита.

- Это точно, бегают они быстро, сволочи, - поддакивал Игорь, продолжая искоса изучать Степана Егорыча. - Жизнь собачья, черт знает чем приходится заниматься. Вы-то вот, вижу, тоже человек интеллигентный, обратился он к Степану. - Прозябает сейчас интеллигенция.

- Это кто как, - буркнул Степан, явно не желая продолжать разговор с словоохотливым кандидатом-бомбилой высоченного роста.

- А вы знаете, - решила поддержать Игоря Рита. - У Степана Егорыча мама знаменитая поэтесса Ольга Бермудская. Не слышали?

- Конечно, конечно, слышал! - воскликнул Игорь. - Это замечательная поэтесса. Я буквально вырос на её стихах. Помню её детские стихи: "Кто шагает дружно в ряд? Пионерский наш отряд..." Здорово, правда?

- Это не её, - мрачным голосом возразил Степан.

- Ну и у неё тоже что-то похожее было. Помню светлое, радостное ощущение от её лирики. Не то, что потом стали писать всякие там скалозубы, чернушники. Нет, я человек прошлого поколения, мне всего этого не понять Ну и как ваша матушка сейчас здравствует? Пишет что-нибудь?

- Пишет, - совсем уж помрачнел и почернел лицом Степан. - Мемуары...

- И правильно делает! Могу себе представить, с какими людьми она общалась!

- Она была лично знакома со Сталиным, - проинформировала Рита.

- Да..., - протянул Игорь, с уважением глядя на человека, мать которого была лично знакома с вождем, словно он прикоснулся к чему-то святому. - Что ни говорите, а при Сталине был порядок, не то, что теперь... Ладно, поеду я, благодарен вам за то, что познакомили меня с сыном моей любимой поэтессы. Жаль и рассказать-то некому - с женой-то я развелся. Точнее, она меня бросила. Не захотела жить с нищим кандидатиком, так-то вот..., - горько вздохнул он, но осекся, не желая переигрывать.

- Вот и мы со Степаном Егорычем несколько лет назад развелись, сказала Рита. - А теперь...

Степан бросил на бывшую жену укоризненный взгляд.

- Извините меня, - сказал Игорь. - Не знаю я ваших отношений, у каждого свое. Но примите совет, не сочтите за наглость. Развелись сойдитесь опять. Близких людей на свете очень мало. Их почти нет.

- В этом мы разберемся сами, - сухо произнес Степан.

- Все, все, - замахал руками Игорь. - Еще раз извините, я поехал , надо дальше бомбить, будь проклята такая работа! - воскликнул он. - Всего вам доброго.

Он хлопнул дверью, спустился вниз, подумав, положил в почтовый ящик двадцать восьмой квартиры четыре десятки и вышел на улицу.

"Бермудская", - припомнил Игорь, сплевывая в грязный снег. "Читывал, читывал в первом классе... Большего дерьма не читал никогда..."

Он закурил и быстрыми шагами пошел к машине.

Игорь Дьяконов был человеком дела, но очень практичным, прямым. И порой совсем не ощущал опасности. Вот и на этот раз не заметил, откуда она веет. Не заметил того, что с разных сторон за ним наблюдают по паре внимательных глаз, одна пара из круглых затемненных очков под черной спортивной шапочкой и над толстым шарфом, прикрывающим нос и рот, а другая...

5.

В кармане куртки у Степана снова оказалась бутылочка вишневого ликерчика.

- Спаивать меня решил? - покачала головой Рита. - На какие такие шиши? Ликерчик-то кусается...

- Имел некоторые накопления, - глядя в пол, пробубнил Степан.

В этот вечер он казался особенно робким и пристыженным. То отводил взгляд, то, напротив, преданными глазами смотрел на бывшую жену, словно ища у неё в чем-то поддержки.

А на неё ликер на сей раз подействовал совершенно удивительно. У неё внезапно поднялось настроение, ей вдруг стало так хорошо на душе, как не было уже очень давно. И Степан уже не вызывал у неё чувства брезгливости. Совсем напротив, она почувствовала сексуальное влечение к нему. Впрочем, это было неудивительно - ей было всего-то тридцать лет, а жила она жизнью монашки. Рита сама подошла к Степану, жующему колбасу и обняла его за шею.

- Устала я, Степочка, пошли полежим, - нежным голосом проворковала Рита.

Он бросил на неё быстрый взгляд, потом встал и крепко обнял её за талию.