Сергей Рокотов - Слепая кара

А теперь вот... Люба вскочила на ноги, огляделась по сторонам. Потом опять присела к Николаю, поглядела в его лицо. "А-а-а", - застонала от ужаса и, содрогаясь, закрыла ему глаза. И ринулась в коридор.

- Вера Александровна! Вера Александровна! Вы дома?! - закричала она и бросилась к ее двери, стала яростно барабанить в нее. Дверь была заперта, за ней не было ни звука. "Дома нет. А утром вроде была, - подумала Люба. Какой у милиции номер? 01? Нет, это пожарная, скорая 03, значит, 02". Набрала две цифры дрожащими пальцами.

- Приезжайте, приезжайте!!! - кричала в трубку Люба. - Здесь убийство. Мужа моего убили, Колю!

Улица Бабушкина...

Бросила трубку и побежала опять в комнату. Ей все не верилось, что такое могло произойти в их семье.

У них дома - труп, кровь, рана в груди. Ведь только часа два назад она разговаривала с Колей. Он был с тяжелого похмелья, мрачный, смурной. Велел ей купить бутылку водки и две бутылки пива. Водку она покупать не стала, купила три бутылки пива, думала, обойдется. Их магазин был на ремонте, продавцы отправлены в отпуск. А откроется ли вновь, никто этого не знал. В округе многие магазины закрывались на ремонт, а после ремонта там обосновывались магазины импортной техники, компьютеров, сантехники. Продмагов становилось все меньше Оттого-то и мрачен был Николай, маявшийся от безделья, оттого-то и пил почти каждый день.

Николай лежал с закрытыми глазами на ковре.

Губы скривились в страшной улыбке. Люба села на диван, закрыла лицо руками.

Вскоре раздался звонок. Приехала милиция. Вошли трое. Один крепкий, в плаще и шляпе. Другой в форме.

Третий маленький, с фотоаппаратом.

- Инспектор Гусев, - представился тот, который в штатском.

- Здравствуйте, - сказала Люба и заплакала. - Вот.., понимаете... Я пошла в магазин, а тут... Вот так...

Маленький стал фотографировать убитого с разных сторон.

- Рассказывайте все по порядку, - велел Гусев.

- Ну, значит, я Фомичева Любовь Михайловна. Это вот мой муж... Фомичев Николай Николаевич. Значит... Я пошла в магазин за покупками. Николай был дома...

- Во сколько именно вы вышли из дома?

- Я.., вышла из дома... А, вспомнила! Как раз "Девушка по имени Судьба" кончилась. В десять часов кончилась. А после, значит, я оделась и пошла. Ну... минут двадцать одиннадцатого из дома вышла.

- Когда вы вернулись домой?

- Точно не знаю, но минут сорок назад. В начале первого, значит Вхожу вот, а он...

- Как он лежал?

- На животе. Я его перевернула, поглядеть захотелось. Может, думала, живой еще. Не надо было?

- Ну что теперь говорить? Конечно... Но вы ведь думали, живой.

- Конечно, мало ли что. А перевернула, он такой страшный, глаза открыты, ой, страшный, здесь рана, а крови...

- А откуда это белое пятно?

- Да это молоко, бутылка разбилась. Пиво вот целое, а молоко почему-то разбилось, разлилось. Кровь течет, молоко течет, страшно так...

Люба откинулась назад на диване, закрыла лицо руками.

- Вы возьмите себя в руки, Любовь Михайловна.

Нам важно выяснить все подробности.

- А что выяснять-то? Идите в соседний дом, квартира.., вроде бы сорок два или сорок четыре. А там найдете. Трыкина Вовку берите, это он убил. Если не убежал, проклятый...

- А в чем дело?

- Как в чем? Пили они вчера втроем - Колька, Вовка Трыкин и Васька Сапелкин. Побазарили они с Вовкой, Колька его из квартиры на лестницу и выпихнул. А тот крикнул: "Ну, попомнишь меня!" Вот он небось и прирезал, гад, спьяну. Дурное дело нехитрое.

- Сергеев! - распорядился Гусев. - Иди, приведи сюда этого Трыкина. Где он работает, Любовь Михайловна?

- Где? Да нигде не работает, хрен его знает, на что пьет, собака! Жена его, знаю, уборщицей в трех местах, но на ее деньги сильно не напьешься. Ворует небось где-то. Мало ли сейчас проходимцев всяких. И зачем его Колька домой привел?! На горе себе! Как теперь наш Толечка без отца расти будет? И снова заплакала.

- Ладно. Сергеев, иди к Трыкину домой, доставь его сюда.

Сергеев, высокий, с лейтенантскими погонами, молча отправился исполнять приказание. Гусев продолжал спрашивать Любу:

- Живете с кем? Квартира отдельная?

- Да нет, с подселением, соседка одна есть. Вера Александровна. Врач, на пенсии. А у нас двое детей.

Наташа от первого моего мужа, она в книжном магазине работает, и Толик, он в школе сейчас.

- А какие у вас основания, Любовь Михайловна, подозревать этого... Трыкина?

- Основания? Да какие там основания? Поганый он, понимаете, поганый! Въедливый такой, на язык очень грязен, и глаз у него нехороший. Ну а вчера они поссорились, подрались почти даже.