Светлана Алешина: Отмычка к ее жизни

— Так ты взял, что ли? — прозвучал вопрос из глубины комнаты.

— Взял, — несколько обиженно ответил сиплый мужской голос.

— Ну, так наливай!

Козырь выставил на грязный стол бутылки с водкой и полез в холодильник, откуда достал двухлитровую банку соленых огурцов. Потом ко всему этому было добавлено полбуханки черного хлеба, а также банка кабачковой икры.

— Ох, ни фига себе! — восхищенно заметил выходящий из комнаты Шило. — Да мы сегодня живем! Откуда на икру-то деньги?

— Магазин дешевый нашел, — ответил Козырь. — Прикинь, там водка по тридцать два! Так что даже на хлеб хватило. И вот еще, — он вынул из кармана три пачки «Примы».

Взгляд Шила стал совсем веселым. Он, потирая руки, вышел из комнаты и опустился на колченогий табурет в кухне, принимаясь ножом открывать водку.

— Стаканы давай! — скомандовал он.

— А это пусть хозяин заботится! — Козырь пнул ногой развалившегося в кухне на старом диване еще одного собутыльника. — Вставай, Горбатый!

— Я тебе не Горбатый, а Горбачев Павел Петрович! — важно прокряхтел с дивана хозяин. — А то моду нашли…

Немилосердно сипя и шумно вздыхая, он слез с дивана и потянулся к буфету. Вслед за этим на столе появились три заляпанных граненых стакана, один из которых был надтреснут. Его он протянул собутыльнику по кличке Шило.

— Ну чо, поехали, что ли? — спросил Козырь, разлив водку.

— Поехали.

Они чокнулись, не произнося никаких тостов, поскольку здесь это было не принято. Всегда считалось, что пьют они исключительно за здоровье. Ну, разве что еще, может быть, с горя. Разговаривать о своей горемычной жизни приятели любили, но только после того, как принимали по крайней мере граммов по триста.

Действие происходило в старом ветхом деревянном доме, принадлежавшем Горбачеву. Все шло в соответствии с привычным сценарием — сначала выпивка, потом задушевные разговоры за жизнь, затем слово за слово — драка, а потом и спокойное отбытие в мир сновидений.

— Хорошо пошла, — привычно сказал Шило, которому доводилось пить почти что все спиртосодержащее.

— Крепкая какая-то, — поморщился Козырь. — Ф-фу…

— Да вообще левота, — брякнул Горбачев, который никак не мог отдышаться и жадно втягивал носом запах от хлебной корки.

— А ты чего хотел за тридцать два рубля? — обиделся Шило.

— Я деньги плачу, — важно сказал Горбачев.

— Деньги, деньги… Давай вон наливай! Деньги — дерьмо!

— Водка твоя дерьмо! — завелся Горбачев.

Однако приятели выпили еще по одной. Горбачев, закусывая огурцом, все никак не мог успокоиться.

— Вот раньше, — потрясая крючковатым пальцем, вещал он, — раньше водка была не такая. Нет, не такая… Раньше выпьешь так выпьешь. А сейчас — левота одна. Пьешь и думаешь, может, к утру окочуришься.

— Да нормальная водка! — ответил Шило.

— А если не хочешь — не пей, нам больше достанется, — заметил Козырь.

Подобная перспектива, однако, совершенно не устраивала Горбачева, он сам разлил остатки из первой бутылки и начал откупоривать следующую. Выпив, Горбачев продолжал:

— Раньше-то за качеством следили. А сейчас капиталисты хреновы ни фига не следят.

— Да какое там следили! — отмахнулся Шило.

— Следили, — убежденно заявил Горбачев. — А теперь не следят. Им только бы деньги заработать, а что народ травить — на это им плевать. Вот на Западе если что — сразу увольняют или вообще лавку закрывают. А что — по телевизору я смотрел, сам видел.

— Видел он! — передразнил его Козырь. — У тебя телевизор-то не работает. Третий год пылится.

Он кивнул в сторону старого черно-белого телевизора, который стоял прямо на полу в углу кухни.

— Слушайте, давайте его продадим, — пришла в голову мысль Шилу. — Все равно зря вещь пропадает. Если даже на запчасти, то это два пузыря.

— Я тебе продам! — прикрикнул Горбачев. — Это мне на свадьбу подарили.

— У тебя когда свадьба-то была? Тридцать лет назад.

— Вот именно. Юбилей бы в этом году справил.

— За это надо выпить, — проявил находчивость Козырь.

— Не за что пить-то, — горестно вздохнул Горбатый. — Нинка-то моя и знать меня не хочет. А я ее так любил, блин! Так любил!

— Любил, любил, — в излюбленной ворчливой манере передразнил Козырь. — Долюбил! Я свою тоже вон любил, а что толку? Как только здоровье сдавать стало, она мигом хвостом вильнула, кобеля нашла и смоталась!

— Так она тебе квартиру оставила! — заметил самый миролюбивый из компании Шило.