Светлана Алешина: Двуликий ангелочек

Я подозревал ее в том, что это она убила свою мать, и ждал, что она как-то раскроется, заявит свои права на наследство. Все-таки восемьдесят миллионов долларов для девушки, пусть даже из богатой семьи… Есть из-за чего поднять руку на мать, которую она ненавидела. Но она вела себя так, словно не подозревала, что я получу наследство ее матери, будто она даже о смерти матери не знает, несмотря на то, что эта история была известна в Тарасове, хоть я и принял меры, чтобы в газетах об этом ничего не писали, и они обошли эту историю молчанием.

Поймав мой удивленный взгляд, он пояснил:

— Это было не так уж и дорого. Газеты у вас нищие и продаются легко и без капризов.

Меня его замечание слегка покоробило, но, поскольку я точно знала, что речь идет не о моей газете, я решила не возмущаться, ведь он в общем-то был совершенно прав, газеты у нас нищие…

— Я сказал ей, что богат, и она тут же принялась тащить меня в постель. Это было настолько откровенно, что вызывало отвращение. Словом, она вела себя так, словно хочет подцепить богатого парня и женить его на себе. И я почти отказался от своих подозрений на ее счет… В том доме позавчера ночью мы оказались после того, как долго сидели в ресторане, потом она заходила к отцу в офис, потом — к своей подруге, а я ждал ее на улице. От подруги она выскочила какая-то возбужденная и растрепанная. Впрочем, она и от отца в тот вечер бегом выбежала. Я теперь понимаю, что ее возбуждало… До полуночи мы гуляли по улицам, и я с трудом отбивался от ее попыток затащить меня в подворотню потемнее. Все тонкие женские методы, которыми вы пользуетесь, чтобы возбудить мужчину и заставить его вас захотеть, она уже перепробовала, но безрезультатно. Я ни на секунду не забывал, что она моя сестра, пусть и не родная, и скорее всего убийца моей матери. Я совершил ошибку, взявшись за это дело сам, наверное, нужно было довериться профессионалу вроде вас. Я понимал, что стоит только позволить ей завлечь меня в ситуацию, хотя бы отдаленно напоминающую интимную, и я уже не смогу увиливать от разговора с ней, мне нужно будет или бросить свою затею ее разоблачить, или говорить с ней открыто. Часов в двенадцать она заявила, что ей необходимо зайти еще к одной подруге, в тот дом, где расположен магазин «Рогдай». Идти одна по темному подъезду она не захотела, сказала, что боится, и я вынужден был на этот раз ее провожать. Мы поднимались все выше, и, когда подходили к последнему этажу, я уже понял, что она меня обманула и никакая ее подруга здесь не живет. На лоджии, на которую выходит лестница, она остановилась и предложила покурить. Я в темноте взял у нее сигарету, но сразу почувствовал, что сигарета с травкой. Я такие не курю и сразу сказал ей об этом. Но она ответила, что это ерунда, что она знает и другие способы получать удовольствие… Она стала просить меня… Она говорила: «Трахни меня! Ну, что же ты! Видишь, как я тебя хочу! Трахни! Дай я тебя поцелую!» И, нагнувшись, хотела расстегнуть мне брюки…

Он помолчал несколько секунд и продолжил:

— Если бы я поверил ей или захотел бы ее… Словом, если бы я не следил за ней каждую секунду, то ей удалось бы то, что она задумала… Едва она наклонилась, она обхватила мои ноги и, резко выпрямившись, попыталась сбросить меня с лоджии вниз, на асфальт. Меня спасло только то, что я был наготове и ждал от нее если не нападения, то в любом случае какого-то агрессивного поведения. Мне удалось качнуться в сторону от края лоджии и упасть на пол, свалив и ее вместе с собой. Она вскочила первой, и я уверен, что она бросилась бы на меня, хотя теперь уже у нее шансов справиться со мной не было. Но вдруг я услышал ее сдавленный крик, увидел, как ее тело переваливается через лоджию, а в сторону лестницы, по которой мы только что поднимались, бесшумно скользнула какая-то тень. Я до сих пор не уверен, был ли там кто-то еще, кто сбросил ее вниз, или она почему-то сама упала, перевалившись через перила… Иногда мне кажется, что я ясно видел скользящую к выходу темную фигуру, потом я начинаю сомневаться в том, что я ее видел.

Он замолчал и сидел молча долго. Я переваривала услышанное.

— Что было потом? — спросила я.

— Я сразу же сообразил, что оправдаться не смогу, если меня обнаружат там, где я стоял, вернее, все еще лежал. Я вскочил и бросился вниз, рискуя сломать себе шею, прыгал через ступеньки и врезался в углы на поворотах. Я успел выйти из подъезда раньше, чем ее увидели поздние прохожие. Я прошел в трех шагах от ее трупа, и мне плохо видно было на темном асфальте, не наступаю ли я на ее кровь. Я не смог заставить себя посмотреть в ее сторону.