Светлана Алешина: Радость вдовца

— Мне кажется, ничего лучше мы не подберем. — Я стояла рядом с Маринкой, которая в течение целого часа испытывала на прочность мои нервы.

Она примеряла уже не знаю какой по счету наряд из моей «коллекции». Когда я дала согласие отправиться сегодня вечером с ней в ресторан, то и не предполагала, что меня ждет такая тяжелая и нудная работа, как вытряхивание из шкафа моего, по словам Маринки, «залежалого шмотья». На этот раз она вертелась перед зеркалом, приложив к себе светло-бежевый костюм из «шотландки» в коричневую клетку.

— Нет, — скуксилась она, — что я, на деловую встречу иду?

Она решительно отложила костюм и смело атаковала гору платьев, жакетов и жилеток.

— Вот, — возбужденно крикнула она, выудив очередную находку — красное декольтированное платье с эффектной отделкой.

— Ну, это слишком, — скептически качнула я головой, — ты же не на торжественный прием отправляешься.

— А ты в чем пойдешь? — поинтересовалась моя подруга.

— Я еще не решила, пойду ли, — вознамерилась я тоже в свой черед пощекотать ей нервы.

— Как не решила! — испуганно округлила она свои бесстыжие синие глаза. — Нас уже ждут, я договорилась! Ну ты даешь! — Она обиженно поджала губы и рухнула на диван.

Еще минута, и она бы разревелась. Самым банальным образом.

— Ладно уж, — вздохнула я, — пойду, но только если ты пообещаешь, что через десять минут я увижу тебя в подходящем туалете!

Я гордо и неспешно покинула гостиную.

Я включила воду и встала под душ. Что вам сказать о моей секретарше и подруге в одном лице? Пожаловаться на ее мелкое, чисто женское тщеславие, которое болезненно-сговорчиво реагировало на внимание со стороны мужчин, причем, исключительно обеспеченных или подающих надежды. Или поведать тысячу грустных историй, в которые она меня втягивала — они, хоть и заканчивались всегда счастливо для нас обеих, стоили мне потрепанных нервов и чудовищных усилий.

Или рассказать вам совершенно жуткую по своим последствиям для неразговорчивого, но глубоко ранимого Виктора, нашего редакционного фотографа, историю их с Маринкой отношений, напоминающих своей непроясненностью и загадочностью туманность Андромеды? Или поделиться с вами сомнениями относительно ее суждений, надиктованных ей в часы житейских откровений демоном тоски и вздорного честолюбия? Ладно, обо всем этом я до времени умолчу, скажу лишь, что сегодня мы с ней приглашены на вечер. В ресторан. Во французский. Приглашены двумя немолодыми солидными джентльменами, холостыми и падкими до женского шарма. Я еще не разобралась, с кем предстоит мне сегодня вечером поддерживать дипломатические отношения: со Всеволодом Александровичем или с Аркадием Васильевичем.

Оба, по Маринкиному описанию, в очках. Оба еще не растолстевшие, понимающие толк в женской красоте и искусстве, оба — верх галантности и предупредительности. Как славно, что на нашей планете еще встречаются подобные реликты. Конечно, Маринка могла преувеличивать, даже врать. Делала она это, по собственному ее признанию, из желания приукрасить жизнь, расцветить ее, так сказать, красками своего буйного воображения. Это я ей тоже прощала, как и многое другое.

Абрикосовый гель для душа фирмы «Мэри Кэй» так же, впрочем, как и супы «Галлина Бланка», был моей давней, можно сказать, застарелой слабостью. Он — я имею в виду гель — придавал коже волшебную шелковистость и в то же время не оставлял неприятного ощущения несмытого мыла. Я позволила себе два раза нанести его на кожу. При необходимости он мог заменить духи.

Ополоснувшись под душем, я растерлась большим полотенцем и, завернувшись в халат, приблизила к зеркалу свое немного покрасневшее лицо. Тщательно изучила и отправилась в спальню делать макияж. По пути, естественно, заглянула в гостиную. Маринка продолжала рыться в моих вещах. Ничего ей не сказав, я занялась своей физиономией.

— Вот, — радостно распахнула она дверь в спальню, — наконец-то!

Она напялила светло-серое шелковое платье, а поверх него — идущий с ним в комплекте ажурный жакет, затканный серебристой нитью. Я воздержалась от замечаний, что, мол, этот туалет тоже слишком помпезен для встречи с двумя немолодыми джентльменами.

— Да-а, — сдерживая ироническую усмешку, сказала я, — это то, что нужно.

— А ты, а ты? — запрыгала она вокруг меня.

Я меланхоличным жестом показала на висевший на плечиках наряд. Черное платье с умеренным декольте. Но к нему прилагался мужской галстук. Это должно было взволновать не одно мужское воображение. Маринка про галстук ничего не знала, поэтому, небрежно потеребив мой «скромный» туалет, скептически усмехнулась и вопросительно посмотрела на меня.