Сергей Рокотов - Воскресший для мщения

Через некоторое время Эдик вышел из спальни, облаченный в отцовский голубой махровый халат и чинно прошествовал в ванную. Включил там воду и долго мылся. А потом вышел оттуда, закурил ароматную сигаретку, похлопал Михаила по плечу, подмигнул своим черным масляным глазом и снисходительно произнес:

- Такие вот они, старичок, дела...

Михаил позеленел от злости и осознания собственного бессилия. Он понимал, что обязан был мощным сокрушительным ударом сбить мерзавца с ног, но он не сделал этого. Даже ответить ничего не смог. Он просто пошел и напился. Пришел домой вдребезги пьяный, а затем они пили водку на кухне с Эдиком, хлопали друг друга по плечу и даже целовались. А мать наблюдала эту позорную сцену с нескрываемым одобрением.

- Жизнь течет, старичок, куда денешься? Живым жить, - бубнил Эдик.

- Все путем, старик, все путем, никаких проблем, - отвечал шестнадцатилетний Михаил и тянулся за очередной рюмкой.

- Давайте жить дружно, - елейно улыбаясь, произнесла мать, и при этих словах Михаила вырвало прямо на пол кухни.

... Так и прошло два года. Эдик то надолго куда-то пропадал на радость Михаилу, затем появлялся вновь. И когда он призадержался у них совсем уже надолго, Михаил принял решение.

- Я, пожалуй, сниму себе квартиру, - пробасил он, стараясь не глядеть в глаза расцветшей за это время, румяной и пышной матери.

- Да? - заблестели радостью глаза матери. - А что? - поглядела она на него внимательно. - Снимай, Миша, снимай. Не так уж это дорого. Деньги у тебя есть... Дело доброе... А подобрать вариант я помогу. Есть у меня ещё добрые знакомые.

... Подобрать вариант оказалось делом и впрямь нелегким. Рынка аренды квартир тогда ещё не было. Но мать действительно помогла. И в 1987 году восемнадцатилетний Михаил стал жить отдельно от матери.

Жить отдельно ему понравилось. Сначала он снимал квартиру в Орехово-Борисово недалеко от матери, потом перебрался в Ясенево. Домом же он не считал не только съемные квартиры, но и ту, в которой он был прописан, слишком уж разительное было отличие их четырехкомнатных, прекрасно отремонтированных хоромов в центре от хрущебы в спальном, отдаленном районе. О прежней жизни напоминала только дача, но теперь там все лето торчал веселый Эдик, устраивавший там со своими не менее веселыми друзьями бесконечные пикники и шашлыки, да и кряжистый дед с насупленными густыми бровями тоже заявлял свои права на дачу все чаще и чаще не только на словах, но и на деле. Так что и там бывать было не очень сладко...

У Михаила было постоянное ощущение, что вся эта жизнь какая-то временная, что обязательно наступят времена, когда он снова переедет в центр, когда он снова почувствует себя хозяином жизни, когда станет наслаждаться этой жизнью, как наслаждался в детстве. А что? Почему бы и нет? Ему нет и двадцати. Он поступил в Плехановский институт, тот самый, который в свое время окончил и его отец, он получил водительские права и стал ездить на отцовской "девятке" вишневого цвета, у него ещё остались деньги, Что остается делать? Только жить, да радоваться... И ждать своего часа, который обязательно наступит...

... И он стал радоваться... Стал вести веселый распутный образ жизни, тем не менее институт он не бросил и успешно сдавал сессию за сессией... Он верил, что образование обязательно пригодится ему и что лучшее времена у него впереди...

А пока наслаждался молодостью и беззаботностью. От девушек не было отбою... Пока не встретил одну... Ему казалось, что он любит её. Связь с ней продолжалась около года с перерывами на бурные ссоры, заканчивающиеся трогательными примирениями и новыми взрывами страсти... Потом она забеременела от него. А вот это в его планы никак уж не входило. Он стал настойчиво уговаривать её сделать аборт. Она не хотела, ей хотелось ребенка, ей хотелось замуж. О женитьбе же Михаил думал с чувством панического ужаса. Связывать себя в двадцать один год?! Какой бы это было глупостью, каким безрассудством! Посоветоваться было не с кем, друзей практически не было, а мать давно уже была для него чужим человеком, да у неё и самой были серьезные проблемы, которыми она стала делиться с сыном. Ее распрекрасный черноглазый Эдик, живший в её квартире, за её счет, ездивший на её "Волге" замечательно погуливал с молоденькими телками и даже время от времени водил их в её двухкомнатную квартиру в то время, когда она была на работе. Но она безумно любила его, боялась его и расстаться с ним, выгнать его вон была совершенно не в состоянии... Так и тянулась эта позорнейшая связь, прожирались и отцовские денежки и зарабатываемые ею... А ей было уже под пятьдесят... Эдик был лет на двадцать младше её, что там говорить, чего ожидать? Все в порядке вещей... И Михаила это не касалось, его заботили свои проблемы...