Сергей Романов - Парламент

Он закурил и снова посмотрел в окно на улицу, на которой уже давно не было ни одной живой души. Присев на подоконник, он почувствовал, как в бок уперлась рукоятка охотничьего ножа. Того самого, который уже сослужил ему исправную службу и с помощью которого он отправил на тот свет своего ретивого напарника по службе. «Пусть земля тебе будет пухом, Вован, — в который раз мысленно произнес ритуальное пожелание Бобан и поежился: сколько он в своей жизни не искал смерти, а погибнуть, совсем не подготовившись к ней, окаянной, он бы не желал. И Вован не желал и даже не догадывался, зачем вдруг ни с того ни с сего, корешок решил выпить бутылочку водки за городом, а не в кафе. По дороге Неаронов жаловался на притязания Пантова, а Бобан, казалось, во всем соглашаясь с мнением соратника, лишь безмолвно кивал в ответ. Но не с ним он соглашался, а со своим патроном: Вован становился лишним в этой жизни не только потому что очень много знал, а потому что часто перечил и не всегда умел держать язык за зубами.

Они свернули на грунтовку, и автомобиль надрывно урча и нервничая, взобрался на самый высокий холм, с которого открывался прекрасный вид на озера. Не приглашая товарища, Бобан взял бутылку, складной стаканчик, пакет с колбасой и вышел из машины. Вован, все ещё что-то доказывая, последовал за ним.

Порежь, — протянул Бобан охотничий нож, — А я пока бутылку открою.

Вован вытащил нож из кожаного чехла и, восхищаясь блеском вороненой стали, принялся кромсать колбасу. Бобан протянул ему стаканчик с водкой и, не снимая автомобильной перчатки, взял нож.

— Давай по последней, — сказал он.

Он смотрел, как шатуном заходил кадык Неаронова и, когда тот, допивал последний глоток, резко полоснул по горлу бывшего сослуживца. Он не стал наблюдать за последними предсмертными движениями дружка, который когда-то оказал Бобану значительную услугу и пристроил на работу в областной парламент. Повернулся и пошел к ручью, зная, что когда вернется обратно, жизнь уже покинет Вована.

Он тщательно вымыл лезвие и рукоятку, несколько секунд посидел около родника, глядя на прозрачную воду и зашагал к березам, где намеривался вырыть могилу. Вован оказался не таким уж тяжелым…

Бобан затушил остаток сигареты об подоконник и положил бычок в карман куртки. Затем наклонился к окну и посмотрел в обе стороны улицы. От автобусной остановки в сторону дома двигалась одинокая фигура. Это был тот человек, которого он поджидал уже больше двух часов.

Бобан, стараясь не хлопать металлической дверью, осторожно закрыл лифт, и перепрыгивая через несколько ступенек побежал вниз по лестнице. Когда дверь подъезда открылась они оказались лицом к лицу.

— Борис?

— Меня послали вас поздравить, — ответил он на вопрос полный удивления, — Не дождался и передал супруге цветы и конверт с открыткой.

— Спасибо, спасибо. Очень приятно получить поздравления от бывших конкурентов. А может быть вернемся, выпьем по рюмочке?

— Поздно уже.

— Тогда ещё раз большое спасибо.

Запозднившийся жилец уже сделал два шага в направлении к лестнице, но Бобан, оказавшийся сзади, тренированным движением крепко захватил шею собеседника и в ту же секунду сталь лезвия легко скользнула по горлу. Жертва захрипела, и он отпустил обмякшее тело. Но на этот раз он не спешил отвести глаза от агонизирующего лица. И хотя он рисковал быть обнаруженным, не спешил покинуть место преступления. По крайней мере он должен был видеть, как умирающий человек произведет последний выдох.

Через несколько секунд все было кончено. Он бросил нож к ногам трупа и вышел на улицу. Его машина стояла за углом дома не запертой. Бобан не спеша подошел к ней, взялся за ручку, и открыв дверь, опустился в кресло. Теперь нужно было проскочить к Центру знакомств, забрать гонорар, который ему обещала госпожа Петяева, и поскорее убираться из этого города. Навсегда. Он хотел вставить ключ зажигания, но в этот момент кто-то обхватил его за горло так, как он сам проделал это несколько минут назад.

— Ну что, Бобан, пришло время поквитаться, — услышал он голос Евнуха.

Он постарался вырваться, но ничего не получилось: крепкие руки сильно прижали его к спинке кресла и любое движение тут же останавливало поступление воздуха в легкие.

— Сам произведешь операцию или тебе помочь?

— Лучше убей, — с трудом выговорил он.

— Я тебя когда-то тоже об этом просил. Но ты поступил иначе.

Неожиданно резкий свет фар ударил в глаза. Улица наполнилась воем милицейских сирен. Две машины, моргая мигалками, перекрыв пути к отступлению остановились рядом. Бобан рассмотрел удивленное лицо Евнуха в зеркало заднего вида и, освободившись, наконец, от хватки, предложил: